Берег другой жизни

Хэндус Лин

Говоря это, он смотрел мне в глаза, не отрываясь, словно гипнотизируя.

Гордая за открытие притяжения людей на молекулярном уровне, я вовремя не прочувствовала ситуацию с сауной. Конечно, не смертельно, что я в размышлениях резко приземлилась на мягкое место реальности, но стало несколько дискомфортно. Румянец выступил на щеках, отчего стало уже по-настоящему стыдно. Такое со мной впервые, когда мужчина откровенно признавался в желании обладать мною, причем хотел делать это практически постоянно. Я находилась в смущении.

«Или

он сексуально озабоченный несчастный больной человек, что не вяжется ни с его возрастом, ни с положением, или действительно влюблен», – попыталась я в суматохе разложить все по полочкам. При этом второй вариант понравился мне гораздо больше.

– Здесь жарко, – попробовала я отвлечь его внимание от покрасневшего лица и перевести все в шутку, – почти как в сауне, поэтому можно сегодня на ее посещении сэкономить. Но завтра я все же хочу туда сходить.

Моя попытка вывернуться не осталась незамеченной.

– Можно произнести тост? – разрядил ситуацию Доминик. – Я хочу, чтобы все большие и маленькие желания осуществлялись, а не прятались стыдливо под столом!

Осушив бокалы за знаменательное пожелание и оставив на столе недопитую бутылку вина, мы, взявшись за руки и смеясь, пошли по направлению к лифту, не думая ни о сауне, ни о прочих мелочах. Подойдя к номеру и закрыв дверь, мы разом забыли все происходящее за этими стенами и растворились друг в друге, открывая новые грани в себе, наших телах, душах, познавая нашу вселенную.

Эта ночь была не похожа на первую – мы стали умнее, смелее и мудрее. Мы не пытались сразу охапками срывать цветы наслаждения, чтобы, собрав, к утру оставить за собой голое безжизненное поле. Мы наслаждались друг другом, изучая наши тела и делая каждый для себя маленькие открытия.

– Всегда любила, чтобы у мужчины на груди было много волос, – произнесла я, отдыхая от любви и накручивая на палец завитки темных волос Доминика. – Мужчины без волос на груди и ногах хороши для рекламы бритвенных принадлежностей, только там они на своем месте.

– Моя жена раньше говорила, что волосы на теле мужчины делают его похожим на обезьяну, а в моем случае и вовсе ставился знак равенства, – услышала я малоприятное откровение.

– Твоя жена или ничего не понимала в мужчинах, или просто не любила тебя, – за ответом слышалось разочарование. – У меня есть одна просьба или пожелание – назови, как хочешь. Ничего не имею против твоей бывшей жены, так как не знаю лично, и она не сделала мне ничего плохого. Но когда ты в постели со мной, мне не хотелось бы слышать о других женщинах, и о ней в том числе. Надеюсь, мы сможем найти более интересные темы, чем обсуждение бывших партнеров. Это не обида, – погладила я напрягшееся лицо Доминика, – просто высказываю, что мне приятно, а что – нет.

– Ну, если ты сказала А, должна сказать и В. Что тебе неприятно, я услышал, а что приятно, надеюсь, ты тоже скажешь, – выжидающе прозвучал слегка насмешливый голос.

– Вопрос

принимается, хотя он провокационный. Мне приятно, когда ты меня целуешь, начинаешь с губ, потом целуешь шею, плечи и грудь, – разоткровенничалась я, удивляясь себе: никто до сих пор не ставил передо мной задачу приоткрыть крышку моей корзинки желаний. – И еще мне нравится, как ты…

Закончить я не успела, потому что мой рот был накрыт теплым и нежным поцелуем Доминика. Он целовал мои глаза, губы, нос, виски, спускаясь постепенно к шее, – так, как мне нравится, и как я только что описала, – успевая шептать на ухо сумасшедше-ласковые слова, обнимая и легко покусывая плечи.

– А теперь люби меня, пожалуйста, люби меня, – прошептала я вдруг пропавшим куда-то голосом, крепко обхватывая его ногами и сливаясь с ним в одно целое: вихрь желания захватил нас обоих, не оставив времени на выяснение других моментов, доставляющих удовольствие.

Мы пробыли в объятиях друг друга всю ночь, спали неглубоко и чутко, просыпаясь, и разжимая губы только для поцелуев, вновь любили друг друга и опять проваливались в сон.

Серый рассвет не смог разбудить нас, утомившихся от любви. Разбудил приход горничной, постучавшейся в номер.

– Приходите через два часа! – крикнул Доминик, лежа с закрытыми глазами и прижимая меня к себе покрепче.

– Я умру от голода, если сейчас не встану и не позавтракаю, – сказала я, высвобождаясь из объятий. – Когда я голодная, то совершенно не могу ни думать, ни двигаться. Ой, что это там, за окном? Кажется, начался снегопад, – я быстро выскочила из постели и с притворным ужасом убежала в ванную комнату, чтобы не дать себя и дальше заболтать.

Включив душ, я с удовольствием встала под теплые упругие струи воды, смывающие приятную истому прошедшей ночи…

Если я скажу, что хорошо провела два дня, то ничего не скажу. Невозможно описать счастье – так же, как нельзя один жизненный путь предложить для всех. Каждый выбирает свою колею и свое единственное счастье. Кто-то покупает дорогую машину и, возможно, немеет от этого – осуществилась давнишняя мечта.

Кто-то стал отцом – это ли не счастье, к которому стремился долгие годы?

Кто-то задыхается от счастья, получив кольцо с бриллиантом.

А можно быть счастливым, получив в подарок путешествие к самой прекрасной вершине Альп – Matterhorn, увидеть которую стало смыслом жизни.

Счастье ли это – испечь первый в твоей жизни самостоятельный торт, если ты – кондитер?

Или поставить правильный диагноз первому пациенту, если ты – врач?

Первая хорошая отметка в школе, первая гордость за успех в спорте, первый поцелуй, первое шевеление зародившейся в тебе новой жизни, первый шаг ребенка… Все это счастливые моменты, которые каждый испытывает в жизни, и каждый видит в них что-то свое, неповторимое, потому что мы – все разные и понятие счастья у нас различно.