Берег любви
Шрифт:
Чередниченко в самом деле сразу и с надлежащей глубиной постиг этот грустноватый шифр Ягнича, понял его жгучее, щемящее значение,
– Рано нам про "куру" думать,- сказал после молчания.- Пам, Андрон, держаться да держаться. Дороге еще не конец.
– Изъездилось колесо.
– Скрипучее колесо дольше ходит...
И они снова умолкли. Инна сидела но шелохнувшись, будто боялась спугнуть обуревавшие стариков думы. Мать, видно, нутром почуяла, что тут, под грушей, что-то неладно. Подошла, подсела к этим двоим. Ведь брат ничего не сказал ей о себе - не успел или нарочно утаил, чтобы сразу, с порога, не омрачить встречи. И сестра,
списанный, забортный.
– Не кручинься,- с напускной бодростью сказал Чередниченко товарищу.Это как раз такой момент, когда нельзя голову терять! Кураевка примет тебя, по бросит на произвол судьбы... Что-нибудь подыщем.
– Чем же я могу вам пригодиться?
– затоптав сигарету, вздохнул Ягнич. Узлы вязать? Это вам вроде пи к чему...
– И парусов нет,- вздохнул и Чередниченко,- растаял кураевский флот. Это когда-то было: жагель поставит или старухину юбку на "дубке" натянет и айда с кавунами v губернию на базар... Помнишь, как деда Швачку буря загнала с кавунами и со старухой аж в Туретчину? Пешком через два месяца возвратился - пи байды, ни кавунов, только бабу за руку привел... А теперь и кавуиы контейнерами подбирают прямо с бахчи...
– И снова к Ягничу: - Па комбайн тебя тоже нс посадишь. Мог бы еще косой махать по обочинам, но это у пас только раз в году практикуется - на праздник первого снопа. К "фрегату" бы, который делает нам дождь, так его поворачивать не нужно, он сам себя поворачивает...
– Выходит, только и гожусь на чучело гороховое.
Обескураженный сидел и Чередниченко. Получается, что Ягничева проблема - и для него проблема тоже...
– Говорил я тебо когда-то, Андрон: не связывайся ты с тем "Орионом"...
– "Ориона", Савва, не трогай,-строго оборвал Ягпич, и но тону, которым это было сказано, Чередниченко понял, что касаться этой темы не следует можно обжечься.
– А ежели сторожем на полевой стан?
– улыбаясь, предложил он.- Ты только не гневайся. Мы тут люди свои, а сторож - это тоже, брат, фигура, не какое-то там чучело.
– Братца моего, видать, все-таки больше к морю тяпет,- только теперь, не удержавшись, встряла в разговор и хозяйка дома.
– А что? Это мысль! У нас же и море свое!
– сразу оживился Чередниченко.- И кураевская наша "рыбтюлька", может, еще не все сети пропила. Правда, у нас в прудах и каналах рыбы сегодня, пожалуй, больше, чем в Черном... Там только медузы, будто шляпы, плавают.
– А он, похоже, и по медузам будет скучать,- с тонким женским участьем заметила Иннина мать.
– Скучать не дадим. Да и он не из скучливых. Верно, Андрон? Знаю твою натуру. А вообще, хороший морской узел завязали они тебе на память. И когда? На закате жизни! Хотя могли бы и повременить, не торопиться с этим: казачина ты еще любо посмотреть...
– Медики списали.
– Стало быть, дело дрянь,- нахмурился Чередниченко,- с медиками не очень повоюешь. Выходит, и в самом доле вроде бы кура...
– Помолчав, продолжил: - Ну, так как же? Берданку через плечо и на пост? Воров пока не слышно, но все ж таки сторож нам нужен, для порядку хотя бы. Работа в самый раз: днем подремывай себе в тони, отсыпайся после всех своих орионских вахт, а ночью в космос посматривай, звезды считай!..
Оба подняли головы вверх, поглядели сквозь ветки на звезды.
– Подумаю,- сказал Ягнич погодя,- Может, и придется... Может, в самом деле буду считать эти кураевские
* * *
Так встал здесь па якорь старый морячина.
Когда речь зашла, где ему располагаться на ночлег, Инна предложила свою чистенькую девичью светлицу, но гость решительно отказался. И вообще от хаты отказался, хоть она пустовала - комбайнеры в степи, к тому ж, кроме кроватей, была еще тахта на пружинах. Не нужно ему и тахты - много-де курит, по ночам часто встает. Попросил для себя раскладушку, сам пристроил ее под грушей, так-то, говорит, будет лучше. "Ну, летом куда ни шло, а когда наступит осень?" - хотела было спросить сестра, но вовремя удержалась из опасения причинить брату еще одну боль.
Сестру Ягнич сильно огорчил своей невеселой новостью. Она привыкла уже к тому, что брат у нее только гость: навестит, пробудет денек-другой, отдохнет - и до свидания. Думалось, что так будет всегда, а вишь, как обернулось... Конечно, она рада ему, родная ведь кровь, да и семья у нее дружная, пригреют человека, не обидят, но как он сам-то будет чувствовать себя здесь? Вместо хаты старой теперь новая, без него возводилась. Подворье, правда, отцовское и груша тоже, по крайней мере, полгруши принадлежит брату по праву. Да только утешит ли его это?
С его-то самолюбивым характером?! Подумает еще, что всем он тут в обузу, прибавит хлопот, одним своим присутствием нарушит привычную и размеренную жизнь дома.
Устроившись под грушей, гость сразу же лег и, утомленный с дороги, казалось, быстро уснул на своей раскладушке. Однако, когда Инна, убирая со стола, в последний раз пробегала мимо груши, орионоц окликнул ее:
– Инка!
– Что вам...
– Она замялась, не зная, как его назвать поделикатнее. Дядя Андрон было бы слишком по-детски, по-прежнему дядька Андрон - звучало бы грубовато, потому что кое-кто из девчат в медучилище, когда о комнибудь из хлопцев хотел высказаться пренебрежительно, употреблял именно это словцо: "увалень, недотепа, есть в нем что-то дядьковское"... И хотя Инна сама ни о ком так не говорила, слово "дядька" для нее никогда не звучало бранно, но сейчас ей все-таки хотелось отыскать что-нибудь более почтительное. И потому обратилась к нему но имени и отчеству, как обращалась в школе к учителям: - Что вы хотели, Андрон Гурьевич?
– Об одной вещи хочу тебя спросить.
– Спрашивайте,- Она чуточку испугалась: о чем бы это?
Гость молчал, будто и сам в последний миг заколебался, спрашивать или нет. Потом всо же решился:
– Что это такое... питекантроп?
Она чуть было не рассмеялась. Так это было неожиданно, и такое смешное слово! Питекантроп!
– Если не ошибаюсь, такое название имеет ископаемый человек или даже получеловек... А, собственно, зачем вам это?
– Да просто так.
– Л все-таки? Ничего ведь не бывает просто так. Есть же какая-то причина?
– Нет-нет, просто. Как раз без причины, взяло да и втемяшилось.- И жестом руки он сразу же отпустил ее, иди, мол, себе...
Она отошла на несколько шагов, а потом вдруг возвратилась:
– Вы не грустите.
– С чего ты взяла?
– Да так. Расслабьтесь, выспитесь хорошенько, это восстановит силы.
– Для чего?
– Как - для чего? Для жизни!
– А разве жизни такое старье нужно?
– Вот этого я от вас не ожидала.- Она откровенно рассердилась.- Как вы можете говорить так? В любом возрасте человек, ежели он настоящий, драгоценность...