Берег мечты

Гиррейру Виктория

Выслушав племянницу, Леонтина искренне посочувствовала ей и сказала с надеждой:

— Я думаю, вы скоро помиритесь. Гума успокоится и всё поймёт. Любовь сама приведёт его к тебе, вот увидишь!

Ливия, однако, в это не верил. Вспоминая, с какой ненавистью смотрел на неё Гума, она была убеждена, что между ними всё кончено.

— Я должна как можно скорее найти работу, чтобы вернуть Феликсу долг. Сейчас это главное, — сказала она Леонтине. – Возможно, мне даже придётся уехать в Рио.

— Нет!

Нет! – испуганно воскликнула Леонтина. — Не оставляй меня одну! Мне, очень нужна твоя помощь! Я больше не могу находиться в одном доме с Августой. Очень тебя прошу: переселяйся к нам обратно!

Ливия подумала, что ей теперь трудно будет жить у дядюшки Бабау. Каждый день придётся выслушивать злобные нападки Эсмералды и ловить на себе осуждающие взгляды рыбаков… Не лучше ли и впрямь терпеть рядом с собой тётушку Августу?

— Ладно, я останусь здесь, — сказала она. — А вещи заберу потом.

За вещами она поехала вместе с Алешандру, дав Эсмералде очередной повод для злословия. Алешандре, напустив на себя строгость, вступился за Ливию, и Эсмеральда умолкла, подчиняясь правилам игры.

Накануне она рассказала Алешандре о том, что Гума приходил мириться с Ливией и не смог этого сделать только потому, что та не ночевала дома.

— Увези её из города! – требовала Эсмералда. – Если она будет здесь, то Гума опять к ней придёт. Я, конечно, сделала всё что могла. Наплела ему тут про мотель, про то, что ты спишь с ний. Он страшно разозлился, но теперь я уже думаю, что его злость может и пройти. Пока Ливия будет у него на глазах, мы с тобой ничего не добьёмся.

Алешандре очень обеспокоило её сообщение.

— Да, ты права, надо ещё что-то сделать, — произнёс он в раздумье. – К сожалению, я не могу сейчас оставить фабрику и уехать с Ливией. Но я обязательно что-нибудь придумаю. А ты продолжай действовать в том же духе.

Поразмыслив, как следует, Алешандре стал тщательно готовиться к очередной операции по завоеванию Ливии.

На правах друга он однажды посоветовал ей самой сделать первый шаг для примирения с Гумой.

Ливия была удивлена:

— И это говоришь ты? Мне казалось, это не в твоих интересах. Я думала, ты меня любишь.

— Люблю. Очень люблю, — подтвердил Алешандре. – Но твоё счастье для меня дороже. Я же вижу, как ты страдаешь. Пойди, поговори с Гумой. Он теперь поостыл и наверняка поймёт тебя.

— Я в этом не уверена…

— А ты попытайся. Гума большой гордец и вряд ли пойдёт на примирение первым. Но он будет рад, если это сделаешь ты.

— Я подумаю, — сказала Ливия. – В любом случае я благодарна тебе. Ты удивительный человек и настоящий друг!

Когда она дозрела до встречи с Гумой, Алешандре дал команду Эриберту, и тот устроил провокацию в «Звёздном маяке». Подойдя к Гуме, который сидел там за столиком

в компании рыбаков, Эриберту с вызовом спросил его:

— Эй, парень, ты, когда собираешься отдать деньги, за которыми посылал свою любовницу к сеньору Феликсу?

— Я никого не посылал! – сразу же вскипел Гума. – И ты не суй свой нос в это дело, если не хочешь, чтобы я расквасил тебе физиономию!

— Не посылал? — осклабился в усмешке Эриберту. — Это ты так говоришь, но факт остаётся фактом: ты прятался за женскую юбку!

Гума, как и следовало ожидать, пошёл на него с кулаками, однако рыбаки удержали его от драки. А Эриберту не унимался:

— Здесь ты строишь из себя мачо! Ха-ха-ха! Но теперь уже всем известно, что ты слабак и лопух. Твоя женщина посмеялась над тобой. Бросила тебе подачку, чтобы потом унизить тебя!…

Вырвавшись из рук удерживавших его друзей. Гума нанёс удар Эриберту, и тот закричал:

— Я упеку тебя за решётку!

Рыбаки снова навалились на Гуму со всех сторон, а дядюшка Бабау настоятельно попросил Эриберту, как зачинщика скандала, покинуть помещение.

Эриберту охотно повиновался: всё, что от него требовалось, он сделал, и перспектива быть избитым его отнюдь не привлекала.

Когда Гума немного успокоился, Руфину сказал ему:

— Теперь ты и думать забудь о том, чтобы лезть в кабалу к Эриберту. А деньги мы заработаем!

— Да, конечно, — согласился Гума. – Эту глупость я сболтнул, когда был в ярости. Но, ты, же сам видишь, как подло подставила меня Ливия и через какие унижения мне теперь приходится проходить! Эриберту ведь сказал то, о чём думают все, только не говорят мне!

Руфину хотел ему возразить, но в этот момент увидел Ливию, которая решительно подошла к Гуме и сказала, что хочет с ним объясниться в спокойной обстановке. Гума молчал, наливаясь гневом, а она продолжала:

— Я допустила ошибку, и прошу у тебя прощения.

— Это я уже слышал, — процедил сквозь зубы Гума. – Ты напрасно пришла, я не желаю тебя видеть.

— Мне было непросто это сделать, но я считаю, что мы не можем, не должны вот так расстаться. У нас много общего в прошлом и у нас есть будущее! Я пришла к тебе с открытой душой, и ты сделай над собой усилие, постарайся понять меня.

— Я никогда не смогу тебя понять, — сказал Гума, клокоча от гнева. – И никогда больше не поддамся на твои уловки. Ты подлая лицемерка! Тебе мало одной подставы, так ты ещё что-то задумала? Разворачивайся отсюда и уходи! Уходи прочь из моей жизни!

— Да ты просто… дурак, — сделала открытие Ливия, и тут к ней подскочила Эсмеральда:

— А ну давай, дуй отсюда! Ты всем уже тут надоела!

Ливия, молча, отстранила её и вышла.

— Похоже, ты и, правда, дурак, — сказал Гуме Руфину.