Берег мечты

Виггз Сьюзен

Размышляя о своей судьбе, она поднялась наверх и удивилась, увидев там Грега, который, приставив лестницу, мыл окна. Он снял рубашку и повязал ее на бедрах, на голове — повернутая козырьком назад бейсболка. Его плечи были покрыты золотистым загаром.

— Чем я обязана такой чести? Босс собственноручно моет мои окна?

Он спустился вниз. Голая грудь блестела от пота. Нина с трудом отвела глаза.

— Я плачу рабочим Коннора за строительные работы за каждый час. Не хочу, чтобы они тратили время на простые работы.

— И

поэтому мне моет окна дипломированный архитектор.

— Давай помогу тебе внести вещи.

Он прошел в салон так близко от Нины, что она оказалась буквально в нескольких дюймах от его потной загорелой груди, даже увидела полоску кудрявых светлых волос и почувствовала резкий запах пота, запах мужчины, на что ее тело немедленно отреагировало.

Наклонив голову, она старалась скрыть свое смущение.

— Я должна тебя поблагодарить?

— Это совсем не обязательно. Хочу помочь из корыстных побуждений, ведь чем скорей ты устроишься, тем скорее начнем работать.

— Спасибо.

— Нет проблем.

Он взял рубашку со стула и надел. Нина поймала себя на том, что даже немного расстроилась. Он был очень привлекателен как мужчина, но вел себя просто и был к ней добр. Она не привыкла к такому сочетанию в мужчинах. Красавцы были эгоистами, а добрые не отличались привлекательностью.

— Спасибо, — еще раз сказала она. И поскольку пауза затянулась, спросила: — Как вам с Максом понравилась игра?

— Мы оба любим бейсбол. Особенно Макс. Хоккей зимой, летом бейсбол. Я его отдал в малую лигу.

— Ему там нравится?

Она заметила настороженность в его взгляде.

— Конечно.

— Я рада, что ты выбираешься иногда посмотреть игру.

— А ты была, как я заметил… очень занята.

Боже милостивый, неужели он подумал, что у нее романтические отношения с Даррелом или Уэйном? Или с обоими сразу. Она громко расхохоталась, только представив такое.

— О да!

Он прошел в кухню, снял бейсболку, умылся, плеская водой на лицо и голову, потом промокнул бумажным полотенцем.

— Так с чего начнем, хозяйка?

— Начни с коробок.

Она все еще находилась под его физическим обаянием. И чем дальше, тем больше. Пока они носили вещи, их близость только возрастала. Нина провела здесь предыдущий день в уборке и проветривании, а рано утром ее братья поставили огромную кровать прямо напротив широкого окна. Сбывалась мечта: просыпаясь, она каждое утро будет видеть озеро.

Пока они с Грегом открывали коробки, доставая постельное белье, лампы, книги, она пыталась сопротивляться его шарму, ее одновременно притягивало к нему и отталкивало, настораживало и пугало неожиданно возникшее между ними чувство близости. Вот и сейчас, помогая ей распаковывать вещи, он проникал в ее жизнь, видел ее любимые вещи, и это должно было ее возмущать. Или нет? Если нет, то почему?

Он стал разгружать очередную коробку, вынимая завернутые в бумагу картины в рамках, безделушки. Она вдруг

спохватилась, пытаясь вспомнить, нет ли там чего-нибудь слишком личного, чего ей не хотелось бы демонстрировать постороннему.

— Послушай, Грег, — сказала она, голос прозвучал глухо в заваленной вещами комнате, — тебе не кажется, что между нами надо определить границы?

Он рассмеялся, обращая все в шутку:

— Какого рода? Чтобы тебя держать взаперти или мне не входить сюда?

— Я серьезно. Когда мужчина и женщина вместе работают, надо установить границы в отношениях.

— Ладно. Ты получишь свои границы. Если я их переступлю, только дай знать. Но ты должна объяснить, где они проходят.

За его веселым тоном она уловила легкое раздражение. И подумала, что, наверное, преувеличила опасность. А все из-за того, что испугалась, ощутив вдруг его мужскую притягательность. Что он привлекает ее больше, чем ей хотелось бы.

— Мы об этом еще поговорим. Спасибо, что помог мне вселиться.

— Скажи прямо — не желаешь видеть мою потную грудь, пока я рядом.

— Нет. Это не так…

— Значит, тебе нравится видеть мою потную грудь.

Она скрестила руки на груди с решительным видом:

— Нет. Послушай, мы оба не вчера родились. Мы должны остаться в этом бизнесе только как два профессионала, если хотим успеха.

— Понял. Я больше не буду при тебе снимать рубашку.

— А я при тебе. А теперь мне лучше заняться делами.

— Значит, только работа и никаких шуток. Такова Нина Романо.

— Да, ты угадал, я именно такая.

Она стала лихорадочно вспоминать, что положила в коробку, которую он только что открыл. В его руках появилась старая фотография в рамке. Там была запечатлена Нина на пятнадцатом году своей жизни, летом, за несколько недель до того, как потеряла невинность. Может быть, поэтому она так любила эту фотографию. Они с Дженни сидели на досках городского причала, обнявшись, их лица светились надеждой.

— Ты была очень хорошенькая.

Нина, закусив губу, бросила на него быстрый взгляд: интересно, что он помнит? Фотографируясь, она еще не знала, что скоро бездумно пойдет на секс с кадетом Вест-Пойнта и как плачевно все это закончится.

— Ты, наверное, даже не помнишь меня. Тогда наши пути несколько раз пересекались. Моя мать работала на кухне в лагере «Киога» каждое лето. И я туда часто приезжала. — Она не напомнила ему про свадьбу. Не собиралась бить ниже пояса.

— Значит, ты решила, что я тебя не помню.

— Но ты никогда не говорил об этом.

Может быть, она нафантазировала, считала его высокомерным, злилась и выдумывала, считая, что он не помнит ее.

— Господи, Нина, ты прекрасно знаешь, что я все помню, — сказал он вдруг серьезно, — я помню все, включая ту ночь в загородном клубе, и даже могу признаться теперь, что тот кадет был единственным парнем в моей жизни, кого я ударил из-за девушки.