Берег тысячи звезд

Петровичева Лариса

Лефевр вдруг вспомнил, что раньше всегда сражался с чудовищами. Такова была его природа, о которой он забыл, полностью поглощенный собственным горем. Миг озарения был словно луч - тот самый, пронзавший стену сарая - Лефевр понял, что должен сделать и куда пойти.

«…мы проезжали мимо моего дома, и я закричала дяденька, отпусти меня, отпусти, но он не отпустил. А теперь я сижу очень тихо, мне страшно, я не хочу, чтобы он снова…»

Лефевр оскалился, словно хищник, почуявший добычу. Где-то поодаль испуганно ойкнула Хельга - он не обернулся.

«…потому

что вы уже знаете, что я умерла. В том сарае. И в щели светило солнце…»

Он сошел с тропинки и, проваливаясь в снег чуть ли не по колено, двинулся к стене одного из сараев. Грязно-серый, покосившийся, сарай врос в землю, низко нахлобучил заснеженную крышу и казался притаившимся в засаде животным. Лефевр остановился и, дождавшись, пока Хельга доберется к нему, умудрившись не утонуть в снегу, махнул в сторону стены.

– Она там.

Хельга ахнула и закрыла глаза.

– Живая? Жень… она жива?

«И в щели светило солнце…»

Лефевр зажмурился и швырнул в стену сгусток заклинания - тяжелый, налитый кровавым светом, оставляющий за собой дымный след. Хельга взвизгнула и схватила его за рукав, и Лефевр услышал еще что-то. Далекий звук, похожий на плач.

Щурясь от режущей глаза гари, повисшей в воздухе тонкой черной завесой, Лефевр шагнул в провал, пробитый заклинанием в стене, и на несколько мгновений ослеп - настолько тут было темно. Он будто вошел в место, не имеющее никакого отношения к миру живых, пропитанное страхом, подлостью и злобой.

Плач стал сильнее. Лефевр поднял руку, щелкнул пальцами, и в его ладони засветился маленький сгусток огня. Он не мог развеять тьму - зато сумел осветить грязный пол, какие-то мешки и что-то яркое, розовое, с красными пятнами.

«Куртка, - подумал Лефевр.
– Зимняя детская куртка. Зимняя детская куртка с пятнами крови на ней».

Куртка вздрагивала, и плач теперь был сильнее. Оттолкнув Лефевра, Хельга рванулась вперед и упала на колени рядом с дрожащим розовым пятном. Приговаривая что-то ласковое и успокаивающее, она отогнула розовую ткань, и Лефевр увидел бледное детское лицо, растрепанные светлые волосы, огромные глаза, в которых был даже не страх - какой-то запредельный, непостижимый ужас.

– Вика… - пролепетала Хельга и закричала: - Женька! Женька, она живая!

Девочка смотрела то на Хельгу, то на Лефевра, не понимая, кто эти люди, и что они собираются с ней сделать. Хельга обняла ее, прижала к себе, сбивчиво повторяя что-то успокаивающее и гладя Вику по лохматым волосам.

– Женька, она живая… - разобрал Лефевр. Ему хотелось вздохнуть с облегчением, да вот только не получалось. Возможно, потому, что Хельга пока не понимала, что именно похититель делал с Викой - и какую судьбу ей готовил. А Лефевр понимал.

– Хельга, бери Вику, - устало сказал он. Лефевру только сейчас стало ясно, насколько сильно его вымотала эта история - вроде бы ничего не сделал, но неожиданно для самого себя проникся так, что теперь едва держится на ногах.
– Я открою вам лаз, выйдете у ее дома.

Хельга и Вика посмотрели на него

с одинаково растерянными лицами.

– Скажешь, что она шла по улице, - продолжал Лефевр. Пальцы его правой руки быстро двигались, сплетая сеть заклинания. Когда сеть прикоснется к Вике, девочка забудет все, что с ней случилось - накрепко и безвозвратно.
– А ты видела ее лицо на листовках и узнала.

Тоненькая паутинка сорвалась с его пальцев и окутала Вику легким прозрачным облаком. Девочка закрыла глаза и провалилась в сон, не выпуская руку Хельги.

– Жень, а ты?
– спросила Хельга. Лефевр бросил еще одно заклинание, открывающее проход в пространстве, и тьма за спиной Хельги налилась сиреневым светом.

– А я подожду тут, - сказал он.
– У меня есть дело.

Когда Хельга и Вика растворились в сиреневом мареве, и сарай погрузился в полумрак, Лефевр спрятал руки в карманы и подумал, что хочет курить. Очень хочет. Здешний табак ему не нравился, но уж чем богаты, как говорится.

Интересно, какое место займет похититель и насильник среди тех, кто тащит сани Короля Севера? Как часто будет получать плетей и выть от бесконечного ужаса?

– Мир отвратителен, - с неожиданной горечью произнес Лефевр.
– Люди сволочи.

Он прислушался - снаружи донеслись шаги. Похититель шел и не скрывался, прекрасно понимая, что его никто не заподозрит. Мало ли, идет мужичок в сарай по своим надобностям. Хранит там, допустим, инструменты или картошку. Кто подумает, что он прячет там похищенного ребенка и терзает его?

Лефевр усмехнулся. Идущий не видел развороченной стены и шел в ловушку. Тяжесть короны снова легла на виски - сейчас она была не мучительной, но приятной. Лефевру было хорошо.

Завизжала, открываясь, дверь. Вошедшему было под сорок - действительно, самая заурядная внешность, дешевая одежда без претензий, пакет с красно-зеленым логотипом торговой сети в руке. Такого увидишь и забудешь. Похититель шагнул в сарай и сразу же заметил провал в стене.

Лефевр ухмыльнулся и вскинул руку, чувствуя, как сила Короля Севера переполняет его, вскипает острыми бурлящими пузырьками, наполняет азартом охоты. Что может быть интереснее охоты на человека?

Сбежать, конечно, не получилось. Похититель выронил пакет и кинулся было к выходу - Лефевр повел рукой, ощущая в ладони гладкую прохладу многохвостой плетки, и человек рухнул в дверях, опутанный жгущими алыми нитями. Кажется, он завизжал от боли и ужаса - звонко, пронзительно.

Кажется, Лефевр ухмыльнулся. Корона сидела на голове, как влитая.

«…и в щели светило солнце».

– Я звоню в полицию, - произнес он и вынул смартфон из кармана.
– Считай, что тебе повезло.

Полиция действительно прилетела через несколько минут после звонка - забрала обгадившегося похитителя, забрала брошенную окровавленную куртку. Когда эксперты принялись за работу, Лефевр, который оставался невидимым под паутинкой заклинания, осторожно вытянул у одного из них сигареты и зажигалку и побрел по тропинке прочь.