Берег варваров
Шрифт:
– Я не собираюсь навязываться ей.
– Лучше не надо этого делать, братишка. Попробуйте только обидеть девчонку, и я сама лично пристрелю вас.
– Она вам понравилась, правда?
– А почему бы и нет? Она действительно хорошая девочка, не хуже других. Мне неважно, что она там натворила.
– А у вас самой дела идут хорошо?
– Дела - о'кей! Лучше некуда, - она горько усмехнулась.
– Когда-то они шли неплохо. Когда я была в возрасте Рины. Я пыталась сохранить немножко былой энергии для всяких непредвиденных случаев. Если вы
– Как, вы сказали, вас зовут?
– Я этого не говорила, но меня зовут Кэрол. Кэрол Буш.
– Она протянула мне обветренную некрасивую руку.
– Запомните: если она не захочет с вами встречаться, уходите.
Она открыла внутреннюю дверь, вошла в другую комнату и плотно закрыла эту дверь за собой. Я вышел на улицу, чтобы проконтролировать выходы. Чарльз Мейер все еще ждал в своей машине.
– Ну как, повезло?
– Не везет. Я бросаю это дело. Сколько я вам должен?
Он склонился внутрь машины, чтобы посмотреть на счетчик.
– Три семьдесят пять. Вы не хотите вернуться на машине обратно в город? Могу довезти вас за полцены.
– Я пройдусь. Мне нужна физическая зарядка.
Чарльз посмотрел на меня уныло и покорно. Он знал, что я соврал, и знал почему: потому что я не верил ему. Миссис Буш позвала меня с порога соседнего с конторкой помещения:
– Все в порядке, она встала и готова с вами побеседовать.
Глава 27
Хозяйка "Дьюдропа" осталась снаружи и позволила мне войти в комнату одному. В ней было сумрачно и прохладно. Темные сплошные жалюзи и тяжелые занавеси совершенно не пропускали света. Единственным источником освещения был торшер с абажуром. Девушка сидела на неубранной голливудской кровати, отвернув лицо от лампы.
Я понял, почему она так поступила, когда она забылась и повернулась в мою сторону. Ее веки распухли от горьких слез. Волосы зачесаны кое-как. Красное шерстяное платье походило на дерюгу. Казалось, что лишь за одну ночь она потеряла уверенность в том, что может целиком положиться на свою красоту: Она говорила тонким пронзительным голосом:
– Привет.
– Привет, Рина.
– Вы знаете, кто я такая?
– произнесла она понуро.
– Да, знаю. Я должен был бы догадаться, что имею дело с сестрой. Где находится ваша сестра, Рина?
– Эстер попала в беду. Ей пришлось уехать из страны.
– Вы в этом уверены?
– Я не могу быть ни в чем уверенной с тех пор, как узнала, что Лэнс убит.
– Как вы об этом узнали? Вы мне не поверили, когда я сообщил вам об этом вчера ночью.
– Теперь я вынуждена поверить вам. В гостинице мне попала в руки лос-анджелесская газета, и в ней был заголовок… О его убийстве.
– Ее веки с трудом поднялись вверх. За тринадцать часов ее темно-синие глаза претерпели внутренние изменения: они теперь больше видели,
– Это моя сестра… Его убила Эстер?
– Она могла это сделать, но я сомневаюсь. Куда, как они вам сказали, она поехала: в Мексику, Канаду или на Гавайи?
– Они мне ничего не сказали. Карл Штерн считал, что будет лучше, если я об этом не узнаю.
– Какая вам отводилась в этом роль? Инсценировать для нее алиби?
– Думаю, да. Такова была задумка.
– Она подняла опухшие глаза.
– Пожалуйста, не стойте у меня над душой. Я готова рассказать вам все, что знаю, но, пожалуйста, не допрашивайте меня. Я провела ужасную ночь.
Пальцами она коснулась лба, и пальцы стали влажными. Рядом, на тумбочке, лежала пачка гигиенической бумаги "Клинекс". Я подал ей один листок, которым она вытерла лоб и высморкалась. Потом, к моему удивлению, заговорила тонким голоском, как звук флейты:
– Вы - хороший человек?
– Мне бы хотелось так думать… - Но ее искренность остановила меня.
– Нет, - возразил я сам себе, - я таким не являюсь. Стараюсь им стать, когда помню об этом, но с каждым годом обстановка становится все более суровой. Это все равно, что пытаться подтянуться на турнике на одной руке. Можно всю жизнь тренироваться и все равно не сделать этого.
Она попыталась улыбнуться, но нежные края ее губ не смогли выдавить улыбку.
– Вы разговариваете, как порядочный человек. Зачем вчера ночью вы пришли в дом моей сестры? Как вы в него проникли?
– Со взломом.
– Почему? У вас что-то есть на нее?
– Нет, ничего личного. Ее муж просил меня найти ее. И я пытался это сделать.
– У нее нет мужа. Я хочу сказать, что муж Эстер умер.
– Это она вам сказала, что он умер, да?
– Разве это не так?
– Она солгала.
– Я знаю, - вздохнула Рина.
– Но Эстер - моя сестра, и я ее люблю. Я всегда делала для нее все, что могла, и всегда буду поступать так же.
– И поэтому вы оказались здесь?
– Поэтому я нахожусь здесь. Лэнс и Карл Штерн сказали мне, что я могу избавить Эстер от большого горя, может быть, даже от тюремного заключения. Для этого я должна была лишь прилететь сюда под ее именем, зарегистрироваться в гостинице, а затем исчезнуть. Предполагалось, что я возьму такси, проеду до пустынного места мимо аэропорта, а Карл Штерн должен был меня подобрать. Но я его не увидела. Вместо этого я опять приехала сюда. Мои нервы не выдержали.
– Поэтому вы и старались связаться со мной по телефону?
– Да. Я задумалась, когда наткнулась на информацию о Лэнсе в газете. Подумала, что вы сказали мне правду о нем и, возможно, дадите правдивое объяснение всему. И вспомнила кое-что из сказанного вами вчера ночью - самое первое, что вы сказали, когда увидели меня в комнате Эстер. Вы приняли меня за нее и сказали, - она говорила очень старательно, как ребенок, который наизусть повторяет урок, - что были уверены, что я - то есть она - погибла…