Берега Ахерона
Шрифт:
— Господин Каширский тоже был большевиком? — ехидно поинтересовался Туркул и обернулся к адьютанту, — Любезный пошлите к отцу Герасиму, вызовите похоронную команду и комендантский взвод. Полковник Кабаров!
— Я! — вышел из строя командир роты.
— Объявляю Вам взыскание! Отправить на гауптвахту господина Курбыко, а господ Дроздова и Морозова посадить под арест до выяснения всех обстоятельств дела! Личный состав на плац, для просветления мозгов!
Генерал поломал стек, бросил обломки возле грибка дневального и торопливо направился к палатке Кутепова.
Глава 4
«Пропали
Бессильный пульс ударов не считает.
Все — жизнь, надежды, лица, имена -
Теряется, бледнеет, исчезает».
Черный смерч, возникший безлунной ночью в самом сердце развалин Херсонеса, был черен настолько, что даже темнота не растворяла в себе это странное порождение древнего города. Он лихо прогулялся по еще теплым камням, расшатал кладку на развалинах усадьбы архонтессы Гикии, шаловливо потоптался в монастырском баптистерии и застыл на площадке перед храмом, раскопанным графом Уваровым лет сорок тому назад. Темный столб удивительно долго стоял неподвижно, словно фантастическая кобра перед незримым факиром, а затем огненной молнией растворился над морем. Тяжелые серо-свинцовые волны с рассветом заиграли дневными красками и пенным приветствием встречали черную змейку, летевшую среди облаков. Это нечто удивительным образом повторяло маршрут врангелевцев, бежавших из Севастополя: миновало Мраморное море, покружило над мачтами яхты «Лукулл» и, в конце концов, рассыпалась у стен приземистого здания Галлиполийской тюрьмы.
Казалось, что прошла вечность с момента смерти Каширского, потасовки в расположении и более чем нелепых обвинений в большевизме. Скорее бы уже разобрались со всей этой нелепицей, а там уж не миновать Курбыко дуэли на штыках, чтобы мучался подольше, мерзавец. Дроздов лишь улыбался в ответ на замечания друга, ободряюще похлопывал по плечу и матерился по поводу отсутствия если не папирос, то махорки.
— И где эта сволочь раскопала книжонку Ленина? — прошипел Морозов и с ненавистью посмотрел на вход землянки.
— Дальше что? — буркнул подполковник, — Прикажешь реветь крокодилом?
— Еще поревем, дружище! Такой концерт устроим у врат Рая, что старика «кондратий» хватит! — отмахнулся капитан, — Писанину нашли у тебя и это нелогично!
— Опять философствуешь? — хихикнул Дроздов, — Подлец, он и есть подлец!
У бревенчатой стены послышался легкий шелестящий звук, словно скреблось нечто полутелесное, шаркающее по камням и дышащее приторным ароматом гниющих трав.
— Слышишь? — встревожился Морозов, — Это запах смерти! Я это слышал в Севастополе, когда беседовал с профессором Лепером за день до его смерти! Значит, и нам осталось недолго!
— Прочти «Отче наш» и ложись спать! — зевнул Дроздов, — То часовой фигней страдает и курит в рукав, прохвост этакий!
— Бежать отсюда! К чертовой матери бежать! — вспылил капитан и плюхнулся на грубо сколоченные нары.
— По мне так пуля благороднее, я бы даже сказал, эстетичнее! Предлагаю выспаться напоследок!
Подполковник повернулся к стене и вскоре заснул сном праведника. Морозов пожал плечами, тяжело вздохнул, посмотрел на оконце и перекрестился, увидев нечто вовсе неожиданное. И что прикажете делать, если нечто стекло на пол черными струями, образовав
Смердящая лужа неожиданно вскипела и плеснула фонтаном в приземистый потолок. Через мгновение в землянке стоял мужчина в темном плаще, сверкающих доспехах и мечом на поясе.
— Сгинь! Сгинь, нечистая сила! — процедил капитан, обливаясь потом, — Свят! Свят! Свят, Саваоф! Аминь! Рассыпься!
Призрак исчез не по воле Господа, а благодаря торопливым шагам за дверью. В камеру вошел начальник караула с двумя конвоирами.
— Господа! Вас ждут! — сообщил дежурный офицер.
Дроздов сладко потянулся, зевнул от души и вскочил с нар. Конвоиры не спешили, нарочито медленно пересекли плац и, не доходя до стрельбища, повернули в сторону штаба. На линейке топтались юнкера с оружием, и на мгновение стало неуютно.
Начальник караула торопливо скрылся за пологом палатки, оставив арестованных на попечение нижних чинов. Ждали недолго, но даже за столь короткое время Дроздов умудрился довести командира юнкеров почти до белого каления солеными окопными шуточками, от которых шарахались даже питерские извозчики. Приятное общение с молодым офицером прервало появление адьютанта генерала Туркула, капитана Елецкого. Антон Васильевич сидел на лежаке и торопливо писал на небольшом колченогом столике. Его превосходительство скомкал бумагу, бросил ее под ноги, а затем посмотрел на вошедших офицеров.
— Антон Васильевич! Я могу идти? — обратился адьютант.
— Да, конечно! — миролюбиво согласился Туркул, — Прикажите нам чаю и чего-нибудь к чаю, хлеба что ли.
Дроздов озадаченно посмотрел на товарища, а затем на командующего, не ожидая столь необычного поворота событий.
— Присаживайтесь, господа! — указал Туркул на опрокинутые снарядные ящики, — Курите! За чаем и побеседуем.
Денщик принес бледный чай без сахара или сахарина и, получив от начальства кое-какие указания, исчез, словно по мановению волшебной палочки.
— Теперь нам никто не помешает, — начал генерал, — Прежде всего, господа, прошу извинения за инцидент с большевистской писулькой, но так надо для нашей армии!
— Ничего себе…! — начал Морозов, но запнулся, увидев генеральский жест.
— Я еще не окончил, господин капитан! Так вот: Курбыко свою задачу выполнил, царствие ему небесное! Не смог достать выпивки, и пол часа назад повесился на помочах! Ясно?
— Так точно! — в один голос ответили друзья и понимающе переглянулись.
— Продолжим! — Туркул сделал небольшую паузу, как бы собираясь с мыслями, — Как вы относитесь к поездке в Россию?
— Шутить изволите? — усмехнулся Дроздов, — Нас на первом суку вздернут!
— Все серьезнее, чем вы думаете! Готовится десант в Севастополь и разведка есть разведка! Полковник Колтышев даст адреса явок и фамилии верных людей, однако… М-да! Вы должны любой ценой добыть одну вещь!
Морозов пожал плечами и посмотрел на Дроздова, который нервно курил, обдумывая поставленную задачу.