Берегиня

Маркина Анна

Маша в шоке прижималась в маме. И лишь дома сказала:

– Ну, все это закончилось.

– Отца не жалко? – спросил Сенька.

– Он мою мать не пожалел, когда отвар подливал. Ведь не действуют травы на того, кто чист душой, кто искренне любит. Ее загубил, и сестру мою, еще не рожденную. И меня хотел извести, да мама спасла.

– И то верно, – пробасил Глеб. – Как жил никчемно, так и ушел.

Мягко прогибается мох под ногами. Маша идет вглубь болота. Да, она еще не Берегиня. Не время еще. Но сила их уже бурлит в ее крови. По судьбе у

нее – прожить человеческую жизнь, детей завести. А когда она почувствует, что время пришло – уйдет в лес, духом станет. Но не лесным, а охранять будет и беречь живое в лесу и в реках. Людям помогать сможет, Но выборочно. Больше женщинам, будущим мамам. Уже сейчас она слышит, как дышит лес, как летят птицы, растет трава, текут реки, и плавают рыбы в озерах. Жизнь живых – ее жизнь.

Что же она забыла в чаще лесной? Родник там есть. Для людей недоступен. Вода в нм – как живая. Нет, сказки про живую воду она слышала. Эта вода не была волшебной, не поднимала покойников, но помогала больным. Если добавить ее немного в отвары, то они становились сильнее. Нужна ей такая вода, очень.

Походы дружины увенчались успехам. Много холопов привели в подчинение, язычников. Разные люди пришли. И не очень хорошие.

Маша задумалась, вспоминая.

– Маша, я за травами,– сказала лекарка Настасья. – Вместе с Катей, с дочкой пойдем.

– Тетя Настя, я с вами.

Катя, дочка Настасьи, была лекаркой, чувствовала травы, лечила хорошо. Только-только вышла замуж.

Муж у Кати, десятник Михаил – видный парень. Катю свою обожал.

Недавно хворать стала Катя. Как муж из последнего похода пришел, так и стала.

Настасья ее травами поила, но Кате то лучше становилось, то слабость опять накатывала. А тут еще видела Маша, что под сердцем у нее жизнь новая зародилась. Девочка, будущая сильная лекарка и травница.

И болезнь она поняла – тянет кто-то из Катюши силы. А вот кто – предстояло выяснить.

Она дошла, набрала воды, закрыла плотно небольшую деревянную флягу. Этого хватит.

Неслышно пошла обратно.

Ближе к деревне почувствовала Маша чуждую силу. Неприятную, грубую. Пошла в сторону, откуда тянуло злом.

Под березой неподвижно стояла Катя. Вся бледная. Маша прищурилась. Ручейком от нее сила шла в сторону холопки, Ксении. Пригнали ее недавно вместе с пленными. Жила Ксения на подворье у соседей Маши. Черноглазая, тихая. А вот значит как. Силу у Кати она забирает. Так и ребенок погибнет и сама молодая женщина.

Маша неслышно подошла. В лесу она могла подойти вплотную – ее никто не видел и не слышал. Представила энергию Кати как клубок ниток, перехватила края, отрубив Ксению от Кати и потянула всю украденную энергию к себе, сматывая в клубок.

Ксения растерялась, не поняла, что происходит. А Маша смотала клубок живых нитей. И перестала поддерживать силой Катю. Та вдруг тяжело упала в траву.

Маша появилась напротив Ксении:

– В моем лесу ворожбу злую творишь?

– Кто ты такая, малявка. Будешь мне тут еще указывать,– зло ответила Ксения,

и хотела рвануть в сторону, но ноги ее оплела трава. Она не могла сдвинуться с места.

Маша молча смотрела на нее. Вокруг стал усиливаться ветер, взволнованно закачалась листва на деревьев. Зашелестел молчаливый до этого лес..

– Говори,– протянув руку к Ксении, сказала она.

Золотое облачко окутало голову злодейки:

– Ненавижу. Всех ненавижу, особенно Катьку эту. Уморю ее, а сама за Михаила выйду замуж. Холопкой больше не буду. А там посмотрю. Многое могу, многое умею.

Она засмеялась.

– Нет, – печально покачала головой Маша,– в моей деревне, в моем лесу ты не будешь творить зло. Матушка Берегиня, призываю тебя, реши вопрос по справедливости.

В эту же минуту Ксению пронзили лучи света. И каждый луч как проходил сквозь нее. Она кричала. Солнечным светом выжигало черноту, вместе с кусками плоти. Вросло это в женщину, слилось с ней. Спустя несколько минут только кучка пепла была на траве. Ветер поднял его и развеял.

Маша бросилась к Кате. Та была бледная, слабая.

– Пей. Три глотка, – протянула флягу Маша.– Больше нельзя.

После последнего глотка Катя порозовела:

– Спасибо тебе, маленькая Берегиня.

– Катюша, никому не рассказывай.

– Конечно. Даже маме?

– Даже маме.

После этого происшествия и «живой» воды Катерине стало легче, окрепла.

– Маша, мы все же пойдем за травами. Лето и осень, наше время. Часть и весной собираем.

Часть трав Настасья с Катей собирали с Машей. Вот вроде время собирать, а Маша против.

– На утренней зорьке трава в силе. Собрать ее днем – половину свойств утрачивает. Сейчас не пойдем,– говорила она.

Или иногда и в ночь ходили, да и днем выбирались. Все для людей – лечение.

Сушили травы, на хранение определяли.

Машу лекарки слушали, чувствовала и знала она травы, бабка Марфа ее обучала. Да и опыт берегинь помогал ей.

Ведь каждая следующая Берегиня вбирала в себя знания всех предыдущих поколений. Так бабушка Марфа помнила людей, когда они еще тут не жили, а только научились землю пахать. Древняя она. И про Ягу помнила – великую лекарку, много лет прожившую. Не только лечившую людей, но и жизненные силы у них немного бравшую. За счет чего и прожила невиданно далекий для людей век. Но осталась она только в сказаниях. И не как великая лекарка, а как злобная пакостливая старушка.

Много разного Маша познала. Слышала, как пробуждается лес, как растет трава. Могла увидеть каждое дерево, боль, почувствовать неладное в своих владениях: как в лесу, так и на воде – в реках и озерах.

Но знания свои она скрывала. Не надо людям знать об этом. И так шепчутся, что ученица Берегини она. Хотя не просто ученица. А преемница.

Постепенно к 17 годам Маша выправилась: неожиданно выросла, и перед людьми представала уже юная девушка с огромными зеленоватыми глазами, русой косой ниже пояса. А по характеру – тихая, спокойная.