Беременна на полставки

Гринь Ульяна Игоревна

— А что такое, что случилось?

— Игнатова проставилась по поводу своего ухода на пенсию!

— А я-то вам зачем?

— Ай всё! Ты своя, так что не придуривайся, пошли!

Своя — это звучало гордо. Я даже приосанилась, вспомнив, как красиво дебютировала на подиуме, и, наверное, от рассеянности споткнулась о порожек, чуть было не упала, как в воду, руками вперёд. Татьяна Валерьевна на миг отвлеклась от торжественной речи, глянула неодобрительно, а потом продолжила:

— Девочки мои, мои мальчики! Запомните одну вещь — вы

лучшие. Но, чтобы это стало аксиомой на всю вашу жизнь, нужно соблюдать простое правило: работать в поте лица, не разгибая спины, вкалывать, пахать, и если нужно — как папа Карло! Никогда не расслабляйтесь, и вам воздастся. Может быть, не сразу, может быть, через годы, но вы будете вознаграждены, это я вам обещаю. А пока — давайте праздновать!

— Какой там праздник, Татьяна Валерьевна, — покачала головой Анька. — Вы уходите, как мы без вас?

— Милый мой, Анюта! Я научила вас всему, что знала и умела, теперь сами, всё сами, — улыбнулась Игнатова. — Берите тортик, девочки. И ты, Ника, тоже подходи.

— Без вас модный дом не будет прежним, Татьяна Валерьевна, — грустно ответила я. — Но ведь ваше имя не уберут из названия фирмы?

— Игнатова больше не дизайнер, но бренд, — усмехнулась женщина. — А может, это будет бренд «Игнатова энд Белый». Или просто «Белый».

— Нет уж, этого нам совсем не надо, — пробормотала я. Анька сунула мне кусок торта и сказала:

— Не могу не плюсануть. Вам тоже тортика, Татьяна Валерьевна?

— Нет, я худею! Теперь поеду на Мальдивы или на Бали, надо, чтобы купальник сидел идеально! — рассмеялась Игнатова, но я видела, что ей больно. — Я пойду прямо сейчас, чтобы не устраивать долгих прощаний.

Она обернулась ко мне и сказала тихо:

— А ты, Ника, походи на курсы, закончи институт на заочном хотя бы, и бросай бухгалтерию к чёртовой матери!

— Какие курсы?

— Дизайна одежды, конечно! У тебя есть чуйка, которой многим не хватает. Не упусти свой шанс!

— Чуйка… Спасибо, Татьяна Валерьевна, — ответила я с чувством.

Тортик оказался вкусным, но горчил от того, что теперь на фирме всё переменится. Когда Игнатова ушла, я не стала сидеть с дизайнерами, а пошла обратно в свою каморку. Грустинка накрыла меня, хотелось плакать, но слова моего кумира грели душу.

Внутренний телефон трезвонил, не переставая. Бросившись к столу, я подхватила трубку:

— Бухгалтерия!

— Сколько можно где-то шляться? — неприятный слащавый голос Лизы, который так влиял на мужчин, ввинтился мне прямо в ухо. — К директору срочно!

— Иду, — пробормотала я. Фу, разве можно так визжать в трубку? И что от меня понадобилось Илье? Нет, конечно, я ужасно хочу его видеть… Но, может, он уже передумал со вчерашнего дня? Может, его цветы и фрукты — всего лишь способ извиниться за аварию? А ко мне он ничего не чувствует? Да и вообще… Кто я такая… Даже если он меня поцеловал, это не значит, что будут свадьба и любовь на всю жизнь. И у него есть Юля…

Едя себя поедом и вся

на нервах, я отправилась в директорский кабинет. Лиза показалась мне паучихой, сидящей за столом, как в паутине, и следящей за мной злым взглядом. Аж передёрнуло. Но я прошла мимо с гордо задранной головой и постучалась в дверь, а потом вошла.

— Вызывали, Илья Владимирович?

Он обернулся от кофеварки, и тонкая струйка коричневой ароматной жидкости брызнула на рубашку. Невольно я прыснула, а потом зажала рот рукой. Илья глянул на меня как-то странно, а потом рассмеялся:

— Похоже, мне всё-таки придётся отказаться от кофе! В твоей компании он льется повсюду!

— Извини, — хихикнула. — Я не нарочно!

Илья поставил чашку и кофейник на столик, подошёл стремительно, обнял меня так, что дух захватило:

— Я соскучился.

Его губы защекотали мою щёку, и я смутилась, пробормотала:

— Мы виделись вчера вечером.

— Всё равно, соскучился и всё тут. Как твои пальцы?

— Болят немного, но терпимо.

Он аккуратно поднял мою кисть и приложил её к губам — невесомо, осторожно, будто мог вылечить одним поцелуем.

— Солнышко, сегодня мы не увидимся. Мне надо уехать по делам. Но завтра я тебе позвоню, и мы проведём весь день вместе, если хочешь.

Он заглянул мне в глаза и спросил:

— Ты хочешь?

— Я хочу, — тихо ответила, чувствуя, как всё внутри расцветает от предвкушения завтрашнего счастья. — Очень хочу. А что мы будем делать?

— Сюрприз! — Илья покачал головой, но мне отчего-то показалось, что он и сам ничего не знал ещё. Пусть это будет сюрприз для нас обоих. А я подожду.

— Ладно.

— А ты почему больничный не взяла? Я же велел!

— Велел! А кто бы за меня зарплату начислил людям? — съязвила я. — И кстати. Кто-то говорил про премию дизайнерам и моделям, так, может, сразу и договоримся? Приказ подпишем?

— Приказ, ага… Подожди, сейчас Лизе скажу отпечатать. А ты мне напиши в столбик фамилии, пожалуйста, а то по именам я вроде всех знаю, а по фамилиям…

Он положил на стол листок бумаги и щёлкнул дорогой ручкой, которую вынул из кармана пиджака. Я села, слушая, как Илья, приоткрыв дверь в предбанник, распоряжается насчёт приказа, и написала фамилии Гладышева, Аньки, Дёньки и девочек-моделей. Потом Илья вернулся, навис надо мной, обнимая за плечи, и поцеловал в щёку:

— Умничка. Только себя забыла.

— Я не участвовала в создании коллекции, — покраснела. — Только с подиума чуть не упала.

— Но не упала, поэтому вписывай, не ленись.

— Учти, я отдам премию на благотворительность!

— Да ты упряма! Ладно, не пиши, я выдам тебе премию ценным подарком, — рассмеялся Илья. И снова поцеловал, на этот раз в губы. Затрепетавшее сердце пропустило несколько ударов, я замерла, чтобы не спугнуть нежданную ласку, а потом услышала, как отворилась дверь. Каблучки переступили два раза, и голос Лизы сладенько пропел: