Беременна (не) от того
Шрифт:
— Хорошо. Нет проблем. Прощаю. Пока, Игорь.
Делаю пару шагов в сторону, номою руку хватают. Дергаюсь и не успеваю сообразить, что происходит, как Игорь уже стоит с заломленной за спину рукой.
— Отпусти, верзила. Ты знаешь, кто я такой?
Фыркаю, потому что меня всегда смешат вот такие люди, которые пытаются из себя строить пуп земли.
— Уль, я все осознал. Я не могу без тебя. Шли ты этого Гаврилова и возвращайся ко мне, любимая.
После его признания внутри начинает закипать смех. Не считаю
— Игорь, ты серьезно? Зачем мне это?
— Ну как? Ты же любишь меня…
Петр ослабляет хватку, но не спешит его отпустить. Уверена, что об этой встрече он донесет Гаврилову, но мне сейчас плевать.
— Ага, любила, пока ты не втоптал меня в грязь. К тому же для чего тебе чужие дети?
Едва слова вырываются сами собой, и мне тут же хочется дать себе подзатыльник. Ну какого черта? Кто меня за язык тянул?
— В смысле «дети»?
Игорь словно вцепляется в вылетевшую фразу, но я не теряю возможности исправить свою же оплошность.
— Ну, я всегда мечтала иметь троих. А ты же не сможешь мне их дать. Значит, они будут чужими.
— Ты идиотка?
По щелчку пальцев проступает истинная натура бывшего, но я теряю терпение. Не хочу его больше слышать.
— Всего хорошего, Игореш…
— Ах ты…
— Полегче.
Петр, пользуясь удачным моментом, отталкивает Игоря.
Настроение стремительно падает. Уже нет желания бродить долго по магазину, и я управляюсь за полчаса.
— Петь, а отвези меня к родителям, а?
— Без проблем, Ульяна Александровна.
— Ой, зови меня просто Ульяна. Некомфортно мне слышать от тебя это отчество. Тебе сколько лет-то?
Снова замечаю, как лицо Петра краснеет, и хихикаю в кулак. Забавляет его реакция.
— Двадцать один.
— Ну вот, а мне двадцать три. Небольшая разница, правда?
Он только кивает, и остаток пути мы проделываем молча.
Мама встречает меня с удивленным возгласом и сжимает в объятиях, будто мы не виделись несколько месяцев. Хотя, если посчитать, прошло уже довольно много времени, и мне становится стыдно за то, что я совсем погрязла в своих проблемах.
— Саша, Уля приехала. Проходи, дочка. Давай-давай. Ой, уже животик виден.
— Привет, пап.
Из зала вышел улыбающийся отец, и меня затопило нежностью. Я обожала своих родителей, и они отвечали мне взаимностью…
— Давай не стой на пороге, проходи.
— Мам, да я ненадолго.
Как всегда, не успеваю и рта раскрыть, меня уже подпихивают на кухню.
— Что ж ты не предупредила, я бы твоих любимых вареников сделала. С вишней.
Желудок жалобно заурчал при одном только упоминании этого лакомства.
— Да я как-то внезапно.
— Мать, ну что ты кудахчешь? Давай что есть. А то сейчас скажет, что все, пора бежать, и голодного ребенка отправим, — пробасил папа, чем вызвал только смех.
— Пап, ну что ты? Я хорошо питаюсь. За троих.
Новость родителям пришлось сообщить по телефону, потому что я боялась куда-то выходить из-за злосчастного токсикоза. И сейчас у меня есть возможность посмотреть воочию на их реакцию.
Папа садится напротив и окидывает меня задумчивым взглядом. Начинаю ерзать на стуле, потому что ни к чему хорошему такой взгляд обычно не приводит.
— Дочь, мы, конечно, прекрасно понимаем, что ты у нас взрослая. Но все же хотим узнать. Кто отец наших внуков?
Папа отвлекается и переводит взгляд за мою спину.
— О, мать. Ну-ка включи погромче. Там Гаврилов выступает. Хороший мужик.
Даже сперва зависаю, когда слышу эту фамилию. Похоже на слуховые галлюцинации. Только сердце совершает кульбит при звуке до боли знакомого голоса с хрипотцой. Спина покрывается мурашками, и мне уже кажется, что я ощущаю на себе его взгляд. Медленно поворачиваюсь к экрану и впиваюсь взглядом в экран телевизора.
— Ярослав Петрович, скажите, что сегодня обсуждалось на встрече? Будут новые законы?
Ярослав хмурится и внимательно смотрит на корреспондента. Внутри у меня возникает дыра, которая плавно перетекает в чувство потерянности. В груди начинает нестерпимо гореть обида при одном воспоминании о том, что он мог и хотел просто собрать шмотки и свалить в командировку. Не сказав мне ни слова.
— Пока все проекты находятся только на стадии обсуждения. Это займет какое-то время, и только после всех этапов согласования мы сможем огласить нюансы.
Сейчас он выглядит по-другому. Собранный, жесткий, серьезный. Костюм по фигуре. Запонки на манжетах. Галстук в тон костюму. Настоящий политик. Таким я видела его раза два. Девушка, что берет у него интервью, не прекращает стрелять глазками в его сторону и перед моими глазами возникает красная пелена. Делаю несколько глубоких вдохов. Папа сосредоточен на новостях. Мама орудует у плиты, поэтому моего состояния никто не замечает.
— Ну а, — девушка делает многозначительную паузу, и я даже перестаю дышать, чтобы не пропустить ни слова, — вы все ещё являетесь завидным холостяком нашей страны? Думаю, многие свободные девушки мечтают услышать ответ на вопрос.
Она мило улыбается ему, а Ярослав только ухмыляется.
— Не вижу связи, но считаю правильным ответить. Я не свободен и скажу больше. Скоро я стану отцом и бесконечно благодарен своей женщине за такой подарок.
При этом он смотрит в камеру, будто чувствует, что я его вижу и слышу. А у меня внутри все обрывается от неожиданности. Закусываю нижнюю губу, чтобы не застонать в голос. Гаврилов быстро прощается с журналистами и идет к машине. А я ещё какое-то время пытаюсь переварить услышанное.