Беременна от двоих
Шрифт:
Ну, а уж если ты хочешь показывать себя во всей красе, тут вообще без почти ограничений. Разве что экстремальные вещи запрещены, но это и понятно: кому охота смотреть, как какой-нибудь тип пьет или ест то, что вызывает у всех отвращение? Может, такие сайты есть, и даже наверняка, но я о них ничего не знаю. Меня заинтересовала возможность заработка именно таким способом.
Лидка моим выбором была очень недовольна.
– Ты понимаешь, что если здесь узнают, ты из университета вылетишь, как пробка? И что твоя
– Понимаю. Прекрасно, Лидочка, – ответила я. – Но и ты меня пойми: во-первых, мне нужны деньги. Сидеть на твоей шее я больше не могу, а от «свадьбы» ничего не осталось. Во-вторых, я не хочу становиться чиновницей, поскольку там зарплаты крошечные, если ты ни с кем не трахаешься. Тогда, возможно, тебе сделают быструю карьеру, как это сделали некоторые. Но, опять же, не здесь, в провинции, а в Москве. Вот там такое возможно, но представь: сколько желающих отдаться кому-то, а тёплых местечек на всех не хватит. Потому я не рассчитываю стать бюрократом в какой-нибудь местной госконторе.
– Зачем же тогда учишься? – Удивилась Лидка.
– Меня родители туда запихнули. Теперь уже поздно метаться. Получу диплом, а остальное… посмотрим.
– Не получишь, если о твоей «работе» в ректорате узнают, – заявила соседка.
– Не узнают. Там можно блокировать всех пользователей из России, – ответила я. – Ставишь блок на их IP, и всё.
– Ничего не поняла, что ты сказала, но раз ты говоришь, то хорошо. Тогда другой вопрос: где ты показывать себя собираешься?
– Да вот прямо тут и буду, – ответила я, показав на свою кровать.
– У нас в комнате?! – Вспыхнула Лидка.
– А что такого?
– И как я, по-твоему, должна буду себя вести, когда ты себе в письку самотыки вставлять станешь? Или стонать громко, изображая бурный секс?! – Гневно спросила соседка.
– Блин. Я об этом как-то не подумала… – ответила я.
– Вот теперь возьми и подумай. А кроме того, у нас на двоих один ноутбук, а видеокамера в нем плохонькая. Плюс интернет здесь сама знаешь какой. Ну, и как ты будешь «трудиться» на интимной ниве? – Насмешливо спросила Лидка.
Я замолчала под градом жестких вопросов. Даже скуксилась, поскольку не смогла сразу ответы найти, и мне показалось, будто подружка нарочно загоняет меня в угол, поскольку не хочет, чтобы я вебкамщицей становилась. Так сидела несколько минут и ощущала, как подрагивает подбородок – верный признак, что ещё чуть-чуть, и слёзы польются. Лидка молча посмотрела на меня, потом подошла, села рядом на кровать, обняла и прижала к себе.
Зря она это сделала. Я не о вопросах. О ласке. Мне стало вдруг так одиноко и грустно, что я расплакалась, уткнувшись Лидке в пышную грудь. Как маленькая девочка, которая ищет у мамочки утешения. Подружка начала меня гладить по голове и приговаривать:
–
– А что? – Сквозь слёзы спросила я. – Ну что мы придумаем?! У нас же ничего нет!.. У-y-y-y! – И снова ударилась в рёв.
– Стоп! Я придумала! – Вдруг завопила Лидка. – Пора нам тряхнуть твоих родителей!
– Как это? – Я от услышанного даже плакать перестала. Взяла со стола упаковку влажных салфеток и аккуратно удалила следы своего жидкого расстройства.
– Молча. Мы скажем, что ты попала в трудную жизненную ситуацию.
– Плевать они хотели, – равнодушно заметила я.
– Значит, что тебе нужно срочное лечение!
– Всё равно плевать.
– Что тебя взяли в заложницы и требуют выкуп!
– С ума сошла? Кто меня куда взял? Это нереально, – отвергла я идеи Лидки.
– Чёрт! Зараза! – Возмущённо выругалась она. – И все-таки надо же как-то их заставить! Ведь вышвырнули родную дочь!
– Точно. Так и было, – задумчиво сказала я. У меня в голове мелькнула одна мысль, только… воспитание не позволяло её озвучить. Однако по моему лицу Лидка догадалась: я что-то такое придумала.
– Говори, – потребовала она.
– Я им скажу, что о моей истории узнали на федеральном телеканале и пригласили на ток-шоу. Что-то типа «Пусть говорят». Ну, знаешь, всякие там интриги, истерики и грязь из каждого рта, – сказала я.
– Не смотрю эту мерзость, – сморщила носик Лидка.
– А они – смотрят. Представляешь? Считают это поучительным. Меня тоже заставляли, правда, я отнекивалась: мол, уроки надо делать, – сказала я. – Но если им заявить, что они могут попасть в историю, которую я расскажу со своей стороны, они…
– Сами захотят поучаствовать и твои слова опровергнуть, – закончила за меня Лидка.
– Нет! Побоятся. Ещё как! Они в ужасе будут.
– С чего бы? Им же нравится смотреть.
– Нравится, поскольку считают это чем-то вроде «прививки от людских пороков». Мол, если знать, до каких низостей могут опускаться люди, сам в такое дерьмо никогда не вляпаешься, – ответила я.
– И что дальше? Ну, узнают они, – сказала соседка.
– Я им предложу выбор: или дают мне денег, так сказать, отступные, или я еду в Москву и всё рассказываю.
– А они возьмут, да и пошлют тебя подальше, – заметила Лидка.
– Вот потому к ним пойду не я, а ты.
– Я?! С дуба рухнула, подруга?!
– Нет. С ёлки слезла. Тебя, как лицо постороннее, они выслушают. Передашь им мои требования, и готово!
– И какие же?
– Полмиллиона рублей.
– Ты, Женька, точно рехнулась. У них откуда столько?
– Заначка есть. Счет в банке. Я знаю. Они продали квартиру дальней родственницы отца, и отложили «на чёрный день». Вот он для них и пришёл! – Жестко сказала я.