Беременна по приказу

Тимофеева Лилия Викторовна

Ребята снова начинают работать, а я беру первый рисунок. Витя Самойлов. На картинке толстый кот, снизу подписано "папа". И "мама" – лошадь!!! Не выдерживаю, спрашиваю:

– Витя, а почему ты именно такими животными видишь своих родителей? Почему у тебя папа кот?

– Так он целыми днями на диване валяется, как и наш Мурзик.

– А мама почему у тебя лошадь?

– Мама сама говорит: "Я лошадь! Одна все тащу на себе, вкалываю день и ночь!"

– Спасибо, Витя, Ты молодец, у тебя замечательный рисунок.

Так, второй шедевр. Тут мама

курица, а папа…. козел! Автору Танечке Семеновой вопрос не задаю, итак все понятно. Рассматриваю тесты дальше. Пап, изображенных в виде козлов, еще штук пять, а мам-лошадей и того больше. По большей части по размеру мамы больше отцов, что означает: женщины в нашей стране доминируют и действительно тащат на себе всю семью. На многих рисунках у мам в руках кастрюли, сковородки, сумки с продуктами. И почти у всех большие рты. Это значит, что матери повышают голос на домочадцев, орут на них. А вот папы – козлы, котики, два хомяка – нарисованы с бутылкой пива, на диване, у компа и даже с другой… лошадью. Может и лучше, что я не замужем? Урок подходит к концу. Интересно, что братец нарисовал? Как он видит наших родителей? Подхожу к Мишке, он закрывает листок руками. Но я ловко выхватываю. Нет там никаких родителей. Там два полушария и подпись "Настя".

– Мишка, ну зачем ты Настины сиськи нарисовал? Брысь на следующий урок, горе ты мое луковое.

Я возвращаюсь в свой кабинет, нужно передохнуть. На следующем уроке у меня во втором "А" такой же тест. Работа мне уже нравится. И плевать я хотела на Китеныша-гаденыша. Если очень постараться, то с ним можно и не пересекаться часто в течение дня.

…После третьего урока я не пошла в столовку с тетей Галей, а отправилась домой. Гимназия в одном шаге, ее из наших окон видно. Залетела в квартиру. Мама стоит, хмурая, у плиты. Спрашиваю:

– Мама, у тебя выдался плохой день?

– Кнопка, неверно говорить: «У мамы выдался плохой день». Правильнее: «День не задался у всей семьи!»

– А что случилось?

– Мой отец послал меня борщ варить, я твоего отца послала за картошкой.

В кухне появляется папа Боря:

– Машенька. Но я же сходил, принес картошки. Она, что, вся плохая?

– Нет, она вся свекла. Иди заново!

Папа уходит, а я спрашиваю

– Мама, ну че ты так строго-то? Сильно расстроилась?

– Ничего я не расстроилась! – вдруг улыбается мама. – Мышка, запомни: нет вещи в хозяйстве более полезной, чем виноватый муж. Он теперь мне еще картошки и начистит. А то мне маникюр новенький жалко.

– А где дед Макар?

– Где-где, в гараже уже.

– Ясно!

Я снова выбегаю из квартиры. Нужный мне старый гараж за углом. Только в нем давным-давно нет никаких машин. Он, скорее, имеет статус местного питейного заведения. У этого заведения даже название есть. На двери написано крупно "Элитный закрытый клуб "У Петровича". А мелко "Пропуск – бутылка". Захожу в гараж. Там праздник в самом разгаре. Дед Макар уже хорош, при виде меня пытается встать со старого дивана, но не может, падает, пытается снова. И опять

падает. С надеждой смотрит на товарищей, но тем не до него, разливают по новой.

– Внуча! Никто не хочет помочь мне стать самостоятельным. Иди сюды!!

Я подхожу к деду, помогаю встать, показывают кулак Дмитричу, который сует стакан на посошок. Мы выходим из подвала. Дед невелик, но и я Кнопка. Тащить его на себе непросто. И сумочку с мобильником дома оставила. Невезуха. А за ней следует еще одна. Из ворот гимназии появляется Никита Никитович. При виде нашей парочки буквально звереет:

– Елена Борисовна, что вы себе позволяете!

На "ВЫ" перешел. А я этого делать не стану. Если нет посторонних рядом, буду и дальше ему нагло и беззастенчиво "тыкать".

– Я себе ничего не позволила. Трезвая как стеклышко. А это мой дедушка. Помог бы лучше, мужик еще называется.

Второй раз Никиту просить не пришлось. Он ловко подхватил деда с другой стороны.

– Эй, ты кто? Кнопкин хахаль? Тоды давай знакомится. Но учти: в нашей семье дедовщина, потому я главный.

– Мы с Еленой Борисовной просто коллеги.

Но дед даже пьяный ой не дурак. Догадался, что это и есть тот самый гаденыш, которому его внучка не мила.

– Тебя как звать-то, милок?

– Никита Никитович.

– Таньши сын? А я тебя мальцом видел! Изменился. Ты кем работаешь?

– Директор гимназии.

– Ох, не свезло ж тебе. Мужику работать в женском коллективе трудно: будет приставать – скажут бабник… не будет – скажут импотент. А ишо чем занимаешься?

– Футбол люблю.

– А… Футболист! Есть такая профессия… Родину огорчать.

Ну дед, мочит Китеныша-гаденыша по больному, не в бровь, а прямо по печени! Кит с облегчением вздыхает, потому что мы уже входим в подъезд.

На пороге квартиры дед снова обращается к Никите:

– Ну, че мордень скуксил? Настроение под ноль? Здравствуй, крепкий алкоголь! Заходи, директор, сейчас бухнем, полегчает.

– Спасибо за приглашение, но я на работе! – отвечает Никита Никитович, впихивает деда в нашу прихожую и заходит назад в лифт. Уже оттуда добавляет: – Елена Борисовна, Вам тоже следует поторопиться, до окончания обеденного перерыва осталось совсем немного.

На работу я вернулась вовремя, за пару минут до звонка с большой перемены на урок. Открыла тетрадь с планом, намереваясь подготовиться на завтра, и вдруг услышала за стеной, в директорском кабинете, голоса на повышенных тонах.

– Вика, я прошу тебя о помощи! Ты моя жена, пусть бывшая, но…

Опаньки! Бывшая супруга пожаловала? Зачем? Хочет вернуть Никиту? Я почувствовала, как у меня сжимаются кулачки.

– Я не могу этого сделать, Кит. Твоя просьба ненормальна.

– Что ненормального в том, чтобы родить ребенка? Да, мы с тобой расстались, но…

– Нет, ничем не могу тебе помочь, Никита. Ты же знаешь, у меня новые отношения.

– Плевать!!! Вика, ты просто должна мне помочь, нет, обязана! Напомнить, что в таком положении я оказался из-за тебя?