Беременна поневоле
Шрифт:
— Беспокоюсь о тебе. Но ты можешь думать обо мне, как об ублюдке, если тебе так удобнее, — отрывисто произнёс мужчина и резко ушёл.
Почему-то я не сразу зашла в спальню. Стояла у раскрытой двери, борясь изо всех сил с ощущением, что я незаслуженно обидела Покровского.
Это странная мысль и жутко неудобная. Поэтому вместо того, чтобы уснуть, я беспокойно ворочалась в удобной кровати. По меньшей мере, целый час, прежде чем забыться сном.
На следующий день я проснулась очень поздно. Удивилась
Отобрал и не вернул.
Пока приводила себя в порядок в душе, в комнате заметно просвежилось — через открытые окна свободным потоком вливался студёный воздух декабря.
Раздался стук в дверь.
— Войдите.
В комнате появилась женщина средних лет. Покровский говорил о ней мимоходом, но я не запомнила имени.
— Меня зовут Ольга Станиславовна, можете звать меня Ольга, — представилась женщина. — Я работаю на Арсения. Занимаюсь ведением домашнего хозяйства.
— Очень приятно. Меня зовут Алёна.
Управляющая обвела комнату взглядом и покачала головой:
— Вам не стоит утруждать себя уборкой, Алёна. Подать завтрак в столовую?
— Арсений уехал?
— Да, Арсений Владимирович уехал раньше обыкновенного. Дал указания не будить вас раньше, чем сами проснётесь.
Я согласно кивнула, завершая уборку постели. Не привыкла, чтобы мне прислуживали. К тому же я сама могла заправить покрывало и разложить подушки.
— Спускайтесь в столовую, Алёна. Через несколько минут подадут ваш завтрак. Арсений Владимирович сказал, что сегодня привезут ваш обновлённый гардероб. Я уже предупредила девушку, Аню, чтобы она занялась этим вопросом. Вы не против?
Обновлённый гардероб? Потом я вспомнила слова мужчины о том, что мне нужно купить не только платье. Я ощутила скорее досаду, чем раздражение. Мне стало неловко от того, что Арсению даже на расстоянии удавалось вывести меня на эмоции.
— Нет. Не против…
Я поняла, что чем усерднее я сторонилась Арсения, тем больше усилий он будет прилагать для сближения.
Через несколько минут я наслаждалась вкусным завтраком и какой-то особенной, спокойно тишиной в доме.
У нас в квартире редко бывало тихо. Даже когда не было Витька — всегда слышно соседей сбоку, сверху или снизу. Звуки и свидетельства чужой жизни.
Но здесь, в доме, так спокойно, что оставалось много простора для мыслей, текущих прихотливым потоком.
Всё-таки хорошо, что Арсений оставил меня одну. Дал немного свободы и, кажется, не ставит никаких дополнительных условий.
Без его подавляющего внимания и обжигающего присутствия я спокойно могла обдумать всё.
Бродила по дому — мне же не запретили и не расставили красных предупреждающих флажков.
Местами я заметила фотографии, по большей части на них был запечатлён Арсений в компании людей, от которых за версту несёт снобизмом и деньгами.
На деловых фотографиях у Арсения совершенно непроницаемое
Заносчивый, как ни крути…
Но на семейных фотографиях Покровский выглядел иначе — более мягкий и открытый. Рядом с племянниками гордый Арсений держался по-другому и откровенно дурачился. Вспомнила нелепое «дядя Сеня» и рассмеялась вслух.
Оборвала себя — смех прозвучал слишком громко для человека, в одиночестве бродящего по дому.
— Алёна?
— Да? — я обернулась на голос управляющей и смущённо вернула фотографию на полку.
Почувствовала себя воришкой, застигнутой на месте преступления.
— Это вам.
Ольга Станиславовна протянула подарочную коробку. Белая, с нежно-розовым бантом и золотистой отделкой по бокам.
— От Арсения Владимировича, — подсказала Ольга и ушла, оставив меня наедине с презентом.
Можно было долго гадать, что задумал Арсений.
Почему-то хотелось сохранить предвкушение и какое-то детское чувство, плескающееся внутри, когда до последнего оттягиваешь момент открытия подарка и в то же время сгораешь от нетерпения.
Погладила кончиком пальца атлас розового банта. Изящная, красивая упаковка.
Арсений силён в мелочах, словно продумывает свои шаги на несколько ходов вперёд. Удивительно только, что со мной вышла осечка. Ошибка, так он сказал.
Стряхнула негативные мысли, словно они дождевые капли на поверхности зонта. С каждым разом это удавалось сделать легче и проще.
Сняла крышку коробки. Среди стружки золотистого цвета лежал телефон. Такого дорогого у меня никогда не было. На задней поверхности телефона прикреплён стикер. Ровным бисерным почерком выведено:
«Внутри твоя сим-карта. Позвони мне по номеру…»
«Ещё чего!» — фыркнула я, потом отклеила стикер и прочитала на обратной стороне:
«p.s. Лучше позвони или буду надоедать тебе своим присутствием!»
Позвонить всё-таки придётся. Арсений ответил почти сразу же.
— Привет. Хорошо выспалась?
— Привет. Выспалась, даже слишком, — от внезапного чувства неловкости прикусила губу. Выспалась — не то слово. Я встала, когда было около одиннадцати, а сейчас уже почти двенадцать. — Ты рано уехал?
— Да. Ты спала. И опять не закрываешь дверь, Бабочка, — пожурил меня Покровский. — Надеюсь, тебе нравится телефон?
— Спасибо, но не стоило брать такой дорогой.
— Прекрати, Алёна…
Потом голос Покровского отдалился — видимо, к нему кто-то зашёл. Я не стала сбрасывать звонок, слушая, как Арсений раздаёт указания чётким голосом, в котором чувствуется сталь.
Не чета тому, как он разговаривает со мной — снижая обороты до минимума, стараясь не давить.
Я только сейчас поняла, что Арсений, действительно, сдерживается в общении со мной. Поняла и сохранила на память. Чтобы не выводить его из себя лишней язвительностью.