Беременна в расплату
Шрифт:
— Демоооон!
— Уйди, Ания.
Почти отшвыриваю ее к стене.
Ледяной душ не помог. Не прояснил мозгов.
Хрен разберусь теперь. Камер у Анхеля нет. Слишком опасно. После его боев многие не выживают. За тем и приходят. За кровавыми, смертельными зрелищами. Никто не хочет попадаться. Набирать на себя компромат. Тех, кто был в клубе, никак не отследить!
Да и… Были ли?
Самый страшный вопрос! Лучше уж подохнуть, чем свихнуться!
Сам не замечаю, как всовываю в
— Демооон! Ты уходишь? Ухоооодишь?
Ания падает на дощатый пол. Судорожно заламывает руки.
— Ты обещаааал!
— Обещал, — возвращаюсь с порога.
— Обещал, Ания. Никуда. Никуда я пока не ухожу. Но если и случится, то я за тобой вернусь!
Распахиваю плечом дверь, выпадая в прохладный ночной воздух пустыни.
Блядь.
Мне реветь. Орать хочется.
Если бы силы рук хватило разорвать эту проклятую, чертову пелену, что, как глухая ночь стоит в моих мозгах! Застилает память!
Жадно глотаю холодный воздух.
Он заставляет очнуться. Поверить, что не окончательно свихнулся!
А ноги сами, уже привычно, идут туда. К призраку!
Что делать?
Обыскать все гостиницы? Схватить ее за горло и выдавить признание?
О чем?
О чем, мать вашу?
Но меня раздирает.
Рычание само вылетает из горла.
Знаю одно.
Одно стучит в каждом ударе сердца.
Я. Не могу. Ее упустить!
Так какого ж дьявола я снова тащусь в пустыню? К долбанному призраку, что засасывает меня в гребаную пустоту еще сильнее, чем зыбучие пески?
Твою мать! Мне выпал шанс что-то узнать!
Но ноги сами ведут. Несут. Заставляют ускоряться и буквально нестись туда!
И воздух.
Чем ближе подхожу, тем сильнее он звенит. Раскаляется. Начинает взрываться какими-то ударами пока по всей коже!
Останавливаюсь. Чутко прислушиваюсь к гулко раздающимся внутри руины шагам.
Неужели мой бред оживает?
Останавливаюсь возле полуразрушенной колонны. Почти сливаюсь с ней в одно.
И … Сердце начинает биться так быстро, как после ни одного боя еще не стучалось. Проламывает ребра! Вырывается наружу, будто хочет выскочить!
Запах.
Этот запах обволакивает.
Забивается в ноздри.
Заставляет меня почти зарычать и крепко сжать кулаки.
Он ударяет прямо в голову. Хуже дешевого виски, который ведрами стоит в подвалах Анхеля. Бьет молотком сразу по вискам. По венам гулкими ударами.
Но не шевелюсь. Хоть ноздри раздуваются яростно, а тело напрягается в вытянутую струну. В оголенный нерв.
Не шевелюсь, пока…
ОНА приближается.
Я чувствую ее дыхание. Жар ее кожи.
Твою мать!
Демон она или призрак?
Мне плевать!
Только одно
Моя! Она моя! И мне по хрен, даже если я сдохну от одного прикосновения к ней!
Выкидываю руку, яростно дергая на себя.
Впечатываю в свою грудь так, что самому дышать больно.
И…
На хрен, проваливаюсь. Проваливаюсь. Полностью. До дна. Без остатка.
В ее огромных, глубже самой ночи, глазах! В каждом ударе ее сердца, что будто у меня самого внутри бьется!
Дурею, наклоняясь к ее лицу.
Жадно, до одури, до головокружения, жадно втягиваю воздух.
Ее губы дрожат.
Сладкие. Манящие. Пьянящие до полной потери самого себя!
Дьяволица или ангел?
Пусть! Пусть мне снова отшибет память или даже саму жизнь!
Но я точно сдохну, если не выпью эти губы!
Внутри все бурлит. Кипит и взрывается. Сама кровь превращается в бурлящее пламя!
Но я почему-то нежно провожу пальцами по ее щеке. Рука сама поднимается. Движется без моего сознания.
И вздрагиваю, соприкоснувшись с атласом нежнейшей кожи!
— Ты…
Ее тихий шепот пронзает меня насквозь. Стальным клинком прошибает с головы до пят.
Блядь, это тот. Тот самый голос. На который я шел, сам себя не помня! Тот!
Почти набрасываюсь.
Мне надо. Надо утолить ее. Эту безумную жажду. Я же сдохну сейчас, если не прикоснусь. Если не почувствую ее на максимум.
Но лишь осторожно, мягко, накрываю ее губы.
Пробую на вкус, и меня срывает.
Ее тело дрожит. На губах и языке проноятся такие искры, что перед глазами остаются одни красные вспышки.
Не вижу. Не вижу ни хрена.
Только она. Только ее вкус. И мои губы, которыми сминаю. Подчиняю. И пропадаю, на хрен, сам.
Дикая, безумная дрожь ее тела в ответ.
И огненная лава у меня внутри.
Дрожит. Мать вашу, Боги, как она дрожит!
Чувствую, как подкашиваются ее ноги.
— Тссс….
Еле отрываюсь, проводя пальцами по ее губам. А сам пьяный. Шатаюсь. Ни хрена так и не вижу!
Все остальное до дикости обострено. Каждый ее вдох отбивается в потрохах. Насквозь прошибает.
— Не бойся, — хочу прошептать, но из глотки вылетает только долбанный хрип.
И снова обрушиваюсь на ее губы. Выпиваю. Выпиваю каждый ее вдох и выдох. Каждый всхлип. Одержимо. Наполняя свою пустоту. И знаю. Она — то единственное, чем я могу ее заполнить!
Подхватываю на руки, так и продолжая ласкать губами.
Я все знаю здесь без глаз. Они мне не нужны.
Укладываю на полуистлевший диван.
Одним рывком сбрасываю одежду.
Блядь.
Ее тело… Оно неземное. Будто светится в темноте.