Беременная адептка
Шрифт:
— Может, вы уже расскажете, что я должна узнать?! — не выдерживаю, за что получаю немного укоризненный взгляд Диеро.
Но, несмотря на явное неодобрение, замолкшим женщинам он говорит совсем другое:
— Кайли права, сейчас намного важнее знать всю правду. Ведь так, Лори?
Мама лишь опускает глаза, и начинает буквально вырывать из себя фразы. Без начала, каких-либо интонаций или эмоциональной составляющей. Точнее, почти без нее, потому что боль сквозила в каждом ее слове.
— Мы снимали комнату в мотеле на окраине
Она все так же не открывает глаз, и, мне кажется, будто в уголках от воспоминаний собираются слезы.
— Я говорю «влюбилась», но это не передает и долю того, что я испытывала. Кажется, я вырвала душу, и бросила к его ногам, хотя знала, что мне нет места в его жизни. Поэтому я сделала это негласно, и он даже не знал, что значит для меня.
Диеро кивает, скорее по привычке, потому что необходимости в этом нет. Маму бьет мелкая дрожь, но глаза также плотно закрыты. Глоствер молча отвернула голову, будто все это ей итак известно, и слушать еще раз совершенно не хочется.
— Я не знаю, почему, но на три с лишним недели перед отправкой на службу он выбрал меня. Он не давал обещаний, и сразу сказал, что хочет лишь хорошо провести время. Но в тот момеет это был подарок свыше, потому что я даже не рассчитывала, что он посмотрит…
Она всхлипывает, и две дорожки слез предательски катятся по ее щекам. Я не знаю, что делать — это моя мама, и мне хочется ее утешить, но почему-то внутреннее чутье подсказывает оставаться на месте. И я подчиняюсь ему, решив дослушать до конца.
— Я обманула его! — выкрикивает мама совершенно неожиданно, и я чуть не опрокидываю остывший чай, — я знала, что он уйдет, но не могла смириться… Я хотела оставить себе частичку… Хоть крошку своей любви…
Ее голос затихает, и я понимаю. Сказала, что сама поставит защиту, забеременела, обманула, родила. Что ж… Я пока не знаю, как к этому относиться, но совершенно точно уверена, что это не делает маму виновной. По крайней мере, уж точно не в моем похищении…
— Кто он? — задает Бер чертовски правильный вопрос.
А маму от этих простых слов пробивает крупная дрожь. Ее губы дрожат, когда она говорит, но голос звучит твердо и без запинок.
— Кайл Мовинд шестнадцатый, заступивший на службу девятнадцать лет назад, как обладатель исключительного дара перемещаться между мирами.
Глава 41. Дуры бывают разные, но обязательно влюбленные…
Звенящая тишина подсказала мне две вещи.
Первое. В этом кабинете все присутствующие явно поняли, о ком идет речь.
Второе. Я единственная, кто не понял ни черта.
Имя отца в самом деле не сказало мне ничего важного. Кроме того, что мама явно не долго подбирала мне имя… Кайл — Кайлирин.
Кайл…
— Значит, история о храбром мальчике Кайле, что спасал других,
— Да, — мама не пытается отвести взгляд, будто самое страшное уже произнесено, и больше ей скрывать нечего, — Кайл действительно спасает другим жизни. И постоянно рискует своей. Ты должна им гордиться, Кайли.
Мама немного задирает вверх голову, как будто в том, что мой отец исключительный есть и ее заслуга тоже. Я лишь осторожно пожимаю плечами, потому что обижать ее не хочется.
— Ну, для того чтобы начать гордиться, надо сперва познакомиться, — улыбаюсь, даже не пытаясь намекать.
Ведь, если рассказала, то можно уже рассчитывать на встречу? Я с детства мечтала увидеть отца, и сейчас просто идеальный момент!
Ноздри мамы чуть расширяются, но ответить она не успевает. Диеро молниеносно поднимается на ноги, и присаживается напротив меня.
— Я думаю, Кайли не совсем понимает, о ком идет речь, — говорит, глядя мне в глаза, но слова звучат для двух женщин позади, — малыш, что тебе известно о «прыгунах»?
— Не называй его так! — неожиданно кричит мама, а затем гораздо тише, — Кайлу не нравилось слово «прыгун».
— Лори, мне всрать, как нравилось твоему бывшему, — грубо бросает через плечо Бер, — так что, Кайли? Так их называют в народе, но на лекциях вам должны были рассказывать о перемещающихся между мирами.
— Что-то было, да, но я тогда отвлекалась, — честно признаюсь, и вижу в глазах Бера улыбку.
— Нужно будет заняться твоим образованием, — качает он головой, а затем поднимается, выпрямляясь в полный рост.
— Я знаю, что они очень редки, и с таким даром с детства учатся отдельно. Затем, когда дар стабилизируются, поступают на службу государству. Это в принудительном порядке, потому что такие люди всегда нужны, чтобы поддерживать связь с другими мирами, и решать конфликтные вопросы, объединяя в моменты опасности.
Я почти повторяю текст из учебника, который перечитывала раз пять, витая в мыслях о Диеро. Что ж, оказывается, мой мозг способен запомнить информацию даже почти в отключенном состоянии…
— Умница, — кивает Бер, — а список «прыгунов» ты, случайно, не запомнила?
Их нужно было выучить, но я не стала, справедливо рассудив, что не обязательно знать наизусть людей, которых я всегда могла найти в «поисковике». Поэтому отрицательно качаю головой, а Глоствер совершенно невовремя решает включить преподавателя.
— Адептка Пруд, я поговорю с вашим учителем о проверке знаний…
— Совершенно согласен. Идите, и прямо сейчас поговорите, а мы займемся более важными вопросами. Кайли, ты уже поняла, что твой отец — один из служащих государству, обладающий исключительным даром, не принадлежащий себе мужчина, который на всю жизнь лишен обычных человеческих радостей?