Беременная адептка
Шрифт:
— Каждый раз, когда я думаю, что все под контролем — ты выкидываешь очередной финт, и посылаешь к черту все тормоза в моей голове, — шепчет он мне куда-то в щеку, не выпуская подбородок из пальцев.
— Прости? — неловко спрашиваю дрожащим голосом, потому что я совершенно точно извращенка.
Меня заводит все в этой ситуации. Его взгляд, близость губ к коже, и урчащий от злости голос. Мне кажется, наори он сейчас по-настоящему, ничего бы не изменилось. Ведь мой Бер — чистый секс в каждой эмоции и движении для моего неразумного тела.
Диеро
Мама. Сейчас нужно спасать маму.
— Кайли, ты ведь понимаешь, что я не для извинений все это сейчас говорю?
Я киваю, но как-то неуверенно. Бер хмурится, чуть оборачивается назад, будто слышит что-то, но все равно продолжает говорить.
— Ты хоть представляешь, как важна для меня, малыш?
Я или «я и малыш»? Для кого-то вопрос покажется идиотским, но я чувствую разницу. Также как «Я люблю своего ребенка» и «Ты единственное воспоминание о Кайле».
Наверно, Бер все-таки понимает меня без слов, потому что читает мой вопрос во взгляде, когда я не решаюсь произнести его вслух. Чертыхается — и в этом становится родным до безобразия.
— Твою мать, Кайли, ты понимаешь, что я половину правительства перевернул, когда ты исчезла?! На хрен послал все запросы и бумажки — и дюжину секретарей вместе с ними! Ты хоть знаешь, сколько раз мне в спину орали, что я уволен?! А мне было по***!!! Потому что найти тебя в целости — единственное, что имеет хоть какое-то значение в этой сраной жизни! И это ни разу, ****, не из-за ребенка!
Он сжимает меня, снова впечатывая в свое тело, обнимая целиком и полностью. Мне нравится, как сейчас его губы находят мои — просто раздвигая и вторгаясь, жадно захватывая «свою» территорию. Ему можно, можно… Беру можно все, ведь от его грубых признаний щемит сердце и лопается от радости что-то в районе солнечного сплетения…
— Мой дикарь, — посмеиваюсь, когда он отпускает мой рот, и утыкаюсь носом в его шею.
— Выскочка, — хмыкает, и нежно проводит рукой по моей спине, — у нас есть четыре часа до того, как эти полоумные женщины посмеют навредить Лори. И я слышу, что Глоствер скоро пойдет искать нас. Вернемся, или подождем нашу жабу?
Я смеюсь ему в шею, потому что «жаба» от Диеро — это сильно. Но тут же собираюсь, мысленно настраиваясь на работу.
— Идем, — соглашаюсь, в последний раз вдыхая любимый аромат, — Кайл сможет найти маму?
— Предположительно, да, малыш. У них связь благодаря тебе, даже без брака эти двое соединены тонкой нитью судьбы. И с помощью личных вещей твой отец должен ее отыскать.
— Хорошо, — киваю, и мы ускоряемся в сторону ректорского кабинете, — скажи… Тебя правда уволили?
Мне страшно задавать этот вопрос, потому что я боюсь, что да. Ведь вина за это целиком и полностью будет на мне…
— Пусть попробуют! Грозится они все молодцы, но, как только я добрался до «верхушки», все заткнулись, и выполнили мое требование. Не хотели себе проблем с властями, вот и пульнули Кайлу сообщение.
Я киваю, теперь уже точно
Глава 48. Подстава откуда не ждали
Кайл не тормозит.
Это было мое первое впечатление о нем, и сейчас оно только укрепилось, наблюдая за действиями мужчины. Глоствер, словно чужая в своем собственном кабинете оказалась прижата к стене, чтобы не мешать передвигаться широкоплечему Кайлу.
А тот лишь хмурится, откладывая и перебирая принесенные мамины вещи, не в силах выбрать что-то одно.
— Чем Лори пользовалась чаще всего? — спрашивает он у меня спустя время, держа в одной ладони приключенческий роман, а в другой — музыкальную шкатулку.
— Расческой и зубной щеткой, — пожимаю я плечами. Чего уж проще!
— Не пойдет. Это механика, действия для результата, привычные и однообразные. Нужно что-то, над чем она сидела, думала, испытывала эмоции…
Я в задумчивости чешу нос, разглядывая стопку всяческих мелочей.
— Журнал ведения беременности, — вдруг подает голос Диеро, и все поворачиваются к нему. — Ну а что? Вы сами видели, как ее волновала эта тема? Поначалу я решил, что Лори очень заботливая бабушка, но сейчас я понимаю — она боялась, что дар проснется. Как, собственно, и случилось.
Я медленно киваю, потому что вижу в словах мужчины смысл. Что бы не руководило мамой, она действительно много времени могла сидеть в обнимку с этим самым журналом. И если это поможет спасти ее…
Глоствер быстро просит принести журнал из медицинского корпуса, и передает его Кайлу. Тот шустро пролистывает страницы, и смотрит на Бера с немым укором.
— Срок уже приличный, — заявляет непонятную фразу, а мой Бер, смотрите-ка, кивает!
— Ну, что прикажешь делать! — разводит руками, и этим жестом будто показывает, какой бардак здесь у нас происходит.
Мужчины смотрят друг на друга, ведя какой-то им одним понятный диалог глазами, и я зло сдуваю челку. Снова тайны! И от кого — Мужчина Мечты и только что найденный отец!
Клянусь, между ним и Бером химии больше, чем со мной…
— Ладно, — нехотя отворачивается Кайл, из чего я делаю вывод, что в битве взглядов выигрывает Бер, — мне понадобится около часа, чтобы нащупать ее. Я могу рассчитывать на тишину?
Мы киваем, а Глоствер лишь открывает и закрывает рот, подтверждая свое прозвище жабы. Кайл ясно дает понять, что он хочет остаться в ее кабинете один, и, как бы ей эта затея не претила, возразить ему она не может.
Мы выходим, оставляя отца одного, и я обессиленно прислоняюсь спиной к стенке.
— Может, немного поспишь? Я разбужу, как будут новости, — тут же заботливо произносит Диеро, и я усилием воли подавляю зевоту.
— О чем вы там «общались» с Кайлом?
Я внимательно наблюдаю, когда задаю вопрос, и успеваю заметить промелькнувшее замешательство на любимом лице. Ага, значит, он раздумывал над идеей посвятить меня в детали!