Беременная от моего друга

Джокер Ольга

Ноги тут же подкашиваются и чтобы не упасть, я обвиваю руками его шею. Чувствую как сильно он напряжен, как дерзко и жадно целует, врываясь в мой рот языком. Я отвечаю ему взаимностью — каждая клеточка моего тела успела по нему соскучиться. Не знаю, сколько бы ещё его целовала, но рабочий день никто не отменял. Меня ждут десятки пациентов, а с Ильей, я уверена, мы ещё сегодня обязательно встретимся.

Оказавшись в коридоре с глупой улыбкой на лице, сталкиваюсь с проходящей мимо девушкой. Она больно задевает моё плечо и я несдержанно ойкаю.

— Простите

меня! — спохватывается блондинка. — Я просто потерялась здесь.

Мы узнаем друг друга сразу же. Я замечаю узнавание в её голубых широко распахнутых глазах. Замечаю легкий ревностный огонёк и натянутую улыбку.

— Это Вы меня простите, Соня. Не заметила Вас.

— Вы работаете здесь? — удивленным голосом спрашивает девушка, гордо вскидывая подбородок.

— Да, я — хирург, — отвечаю без промедления.

— Удивительное совпадение… Альбина, Вы не подскажите, в какой палате находится Громов Илья? Все коридоры уже обходила в поисках нужной.

— В тридцать седьмой, Соня. Она находится прямо за моей спиной.

— Спасибо, — кивает она.

Я отхожу немного в сторону, ощущая острый укол ревности в области грудной клетки. Словно сердце моё медленно истыкивают колючими иглами. Кое-как справляюсь с собой, стараясь не вцепиться в её крашенные длинные волосы, когда девушка смело переступает порог его палаты.

Кажется, мне предстоит научиться ещё и доверию к Илье. Доверию, которое пять лет назад я безвозвратно к нему утратила.

Глава 28.

Илья.

— Ты как, сынок? Держишься?

— Всё нормально. Жить буду, — усмехаюсь, снимая трубку и слушая голос Орлова — моего давнего питерского друга.

— Сонька моя к тебе не забегала? — спрашивает Дмитрий Васильевич.

— Забегала.

— Ну и ладненько. А то она молодая, глупая, могла забыть, что я тебе передать просил.

Мне хочется подтвердить сказанные им слова о глупости дочери, но я вовремя удерживаю себя в руках. Как ни крути, но она его единственный любимый ребёнок, пусть и не всегда смышлёный. Документы, которые Дмитрий Васильевич просил передать мне, она привезла не все. Часть оставила в гостиничном номере, потому что дико спешила и не заметила, что там была ещё одна папка.

— Ты не волнуйся, Илюха. Ублюдка, который позарился на твою жизнь мы обязательно найдем. Поставим на колени и землю жрать заставим. Он у меня лично яму рыть будет — будущую могилу для себя.

Что мне нравится в Орлове, так это то, что он человек слова. Дмитрий Васильевич никогда не бросается ими впустую, знает, что за ними последуют дела, а не просто разговоры.

Прошла неделя с тех пор, как случилась авария. Автомобиль, который выехал по встречной до сих пор не найден, впрочем, как и сам водитель. Я не люблю обвинять голословно, поэтому свои догадки держу при себе.

— Спасибо, Дмитрий Васильевич. Как только пересмотрю документы сразу же Вас наберу.

Я

отключаюсь, кладу телефон на тумбу и направляюсь в душ. В больнице обычно частые перебои с подачей горячей воды, поэтому душ получается контрастным. Мое времяпребывание здесь подходит к концу. Подруга Альбины, лечащий врач Иванова, сказала, что ещё несколько дней и я смогу уйти. Но я хочу ускорить этот процесс и выписаться прямо сегодня.

Когда выхожу из ванной комнаты, Кудряшова уже находится в моей палате. Не изменяет своим привычкам и заходит, чтобы попрощаться в конце рабочего дня. Она стоит у окна и вздрагивает, когда слышит позади себя мои шаги.

Опускаю руки на её талию и касаюсь губами тонкой шеи. Несмотря на недавние роды Альбина выглядит потрясающе. Стройная фигура с чётко очерченной талией и впалый плоский живот. Грудь, кажется, стала чуть больше и это ей безумно идёт.

— Ты как? — спрашивает она.

— Всё в норме, — отвечаю уверенным голосом. — Могу подвезти тебя сегодня домой.

— Не понимаю тебя, Илья, — удивленно поворачивает голову в мою сторону и часто моргает своими длинными ресницами. — Ты ещё не до конца восстановился и…

— Альбин, мне конечно приятно твоё волнение, но я правда в норме. Не стоит волноваться за меня.

— Хорошо, — произносит дрожащим голосом. — Тогда тебе нужно заполнить документы, прежде чем покинуть стены больницы. Да и выписку так сразу не дадут…

Её близость и запах не дают никаких шансов на то, что я прямо сейчас уйду и её отпущу. Расстегиваю мелкие пуговицы её идеально выглаженного халатика и ласкаю сквозь одежду, успокаивая себя тем, что быстрый секс в больнице — это всего лишь временные меры.

Кудряшова помогает мне — поворачивается ко мне лицом, снимает с меня футболку, проводит ладонями по плечам, опускается ниже и осторожно, минуя бинты и швы, оттягивает вниз резинку спортивных трико. Смущается, когда видит эрегированный член и осторожно касается его пальцами.

Мы отвыкли друг от друга. Забыли друг друга. Когда-то давно у нас не было никакого смущения. Неловких моментов и вопросов тоже — мы давно вдоль и поперек друг друга изучили. Порой мне кажется, что я до сих пор помню, как выглядит Альбина без одежды. Помню, что она любит поцелуи в шею, оральные ласки и заниматься сексом стоя на четвереньках, словно кошка прогибая поясницу. Нам нужно заново об этом вспомнить и дать друг другу ещё немного времени.

— Возьми его в руку, Альбин, — произношу, когда она стоит несмело и боится сделать следующий шаг.

Давным-давно я терпеливо ждал того момента, когда девственница Кудряшова будет готова к первому сексу. Но даже тогда она вела себя куда раскованнее, чем сейчас.

Сильнее стискиваю зубы и с шумом выдыхаю, когда она покорно слушается и нежно обхватывает пальцами мою головку.

— Что делать дальше? Я… совсем забыла, как сделать тебе приятно, — её щеки розовеют, а спокойное размеренное дыхание учащается и тяжелеет. — Но очень бы этого хотела, Илья.