Беременная от моего друга
Шрифт:
Эту историю я слышал сотни раз, но сейчас не перебиваю товарища. Жена изменяла ему направо и налево, пока сам Орлов мотался по заграничным командировкам и развивал свой бизнес. Последняя командировка стала для его бывшей жены фатальной — Дмитрий Алексеевич застал её в объятиях соседа, в то время как маленькая Соня смотрела мультики в гостиной.
— Воспитывал как мог в перерывах между работой. Она хоть и выросла помешанная на брендах и дорогих безделушках, но точно не подлой.
Огорчать его, несмотря на всю ситуацию, не хочется, но
— Я сдал анализ на наличие в организме наркотических веществ. Сидел я тогда с тобой и твоей дочерью, а оказался в её квартире с провалом в памяти и гудящей башкой. С теми же претензиями мог заявиться к тебе, Алексеевич.
Он рычит и вновь тянется к бутылке, а я достаю телефон и нахожу в почтовом ящике своего телефона сообщение из лаборатории, которое пришло рано утром.
— Клодинин нашли. Доза конская была, — протягиваю ему свой мобильный и вижу, что Орлов ещё сильнее хмурится.
Изучает, кладёт телефон на стол и возвращает мне. Наливает ещё и в этот раз не закусывает.
— Херня получается, Громов. Я ехал сюда с твёрдым намерением раздавить тебя за то, что тронул мою кровиночку. А теперь даже не знаю… Отправить её заграницу учиться? В закрытый университет? Посадить под домашний арест? Как мне быть, Громов?
— Не знаю, Алексеевич. Сам бы кто подсказал, что мне делать дальше.
Глава 43.
Илья.
— Ты где, Кудряш? — спрашиваю, как только Альбина снимает трубку.
— Еду домой, — отвечает каким-то безликим голосом. — Я больше не работаю в своей хирургии. Оказывается, было указание свыше — меня уволить.
Кудряшова всегда была отличным специалистом. Не всегда опытным и зрелым, но ответственным и трудоспособным. Её обучение в медицинском вузе не было на отвали. Она действительно корпела над учебниками, не досыпая при этом ночами. Она правда уделяла работе максимум своего времени, порой жертвуя личным.
Какого хрена сейчас происходит? Неужели тот, кто распорядился судьбой Альбины не знал, что для неё это важно и серьезно? Уверен, что знал и на то был особый расчёт. Сильно и до хруста сжимаю правую руку в кулак и бью о стену. Ещё и ещё, пока из костяшек не начинает сочиться кровь.
— Успокойся, Альбин, — прошу её, хотя у самого внутри всё бурлит от несправедливости за неё.
— Я не могу, Илья. Ты… ты не понимаешь! Это делает меня уязвимой перед ним. Делает неспособной обеспечить дочь и себя. Он заберёт у меня Вику.
— Не заберёт. Просто доверься мне, Альбин.
— Я так запуталась, Илья. В тебе, в нас, в своей жизни.
— Я знаю, малыш, — сильнее прижимаю к уху трубку и слышу её тяжелый вздох. — Знаю, что сейчас не время, но рано утром я получил результаты анализов. В крови обнаружен клодинин, он вызывает…
— Я же доктор, Илья, — чувствую, что она хоть немного, но улыбается мне в трубку.
Я этого не
Чувствую, что Кудряшова всё ещё держит между нами внутреннюю дистанцию. Боится довериться, боится обжечься. Не осуждаю её за это ни капли. Хочу только доказать ей, что мне верить можно.
— Альбин, я перезвоню, как только улажу некоторые вопросы, — произношу, когда вижу Орлова на крыльце ресторана.
Увидев меня он размеренной вальяжной походкой направляется в мою сторону. В руках зажат мобильный. Кажется, он только что вел с кем-то переговоры. Взгляд нахмуренный и серьезный.
— Поговорил с подругой Сони. Припугнул, надавил, — начинает Орлов. — Ты прости, Громов, я был не прав. Анька, подружка моей дочери, в тот день тоже была в клубе. Они вместе ехали с тобой и охранником. Анька сказала, что ничего между вами с дочкой не было, потому что ты был без памяти. Почему без памяти? Она не знает, но судя по анализу крови, есть повод дочери не верить.
Орлов тянется к карману пиджака, нащупывает в нем пачку. Достает «Мальборо» и чиркает зажигалкой, выпуская сизый дым в воздух. Делает одну затяжку, другую.
— Избаловал, упустил. Перешла грани Сонька, как ни крути. В монастырь её отправить или к бабке в Калугу? Заграница это лишнее, наверное.
В последнее время мне, черт возьми, мало кто верит. Ни он, ни Альбина. Словно у меня на лице написано, что я как, никто другой, способен на подлость.
Ничего не отвечаю, потому что моя голова забита сейчас другими планами. Я рад, конечно, что Орлов мне поверил, но у меня всё ещё остались нерешенные вопросы с другим моим давним товарищем.
— Извинения приняты, Алексеевич, — открываю дверцу своего автомобиля и сажусь за руль. — Я бы ещё поболтал с тобой, но мне пора ехать.
Орлов не спешит уходить. Тяжело дышит, подходит к машине и не дает закрыть мне дверцу.
— Ты сейчас куда направляешься, Громов?
— Проведать старого друга.
— Игнашева?
Киваю в ответ.
— Поедем-ка вместе. Настроение что-то паршивое.
— Не прекращай рыть, — Орлов держит пистолет прицеленным к голове Романа и для большего эффекта прикрикивает на него.
На улице темным-темно, но яркий свет фонарика, который держит в руках один из амбалов Дмитрия Алексеевича попадает прямо на Игнашева. Его лицо ещё не совсем зажило после нашей потасовки: под глазами синяки и кровоподтёки, но это сейчас неважно, когда он собственными руками роет себе могилу.
Я пытаюсь пробудить в себе те чувства, что испытывал к нему раньше. Прокручиваю фрагменты из прошлого, где мы горой стояли друг за друга. Где дрались против всех до победного и назывались братьями. Где вместе учились, прогуливали, пили, тусили. Где он присутствовал на моей свадьбе, где утешал меня, когда не стало дочери.