Беременная от моего друга
Шрифт:
— Вот гадство! — несдержанно ругаюсь и с силой бью ногой по воротам.
— Зачем же так грубо, Кудряш? — слышу за спиной знакомый голос и замираю на месте, не в силах повернуться назад.
— Ворота заклинило, — отвечаю сорвавшимся голосом.
Откашливаюсь и всё ещё продолжаю смотреть прямо на ворота.
— Помочь?
Я отчаянно жму на кнопку ещё раз. Молюсь, чтобы ворота открылись и мне не пришлось контактировать с бывшим, но нет. Все вокруг будто сговорились. Резко разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и встречаюсь с взглядами
Продолжаю стоять на месте как истукан, когда Илья подходит ближе, забирает из моих заледеневших рук чёртов брелок и что-то поправляет на другой его стороне.
— Что… что ты делаешь, Громов?
— У тебя открылась крышка и почти выпала батарейка. А теперь коронный номер и… вуаля! — Громов жмёт на кнопку и ворота тут же отворяются.
— Фантастика, — проговариваю с раздражением. — Спасибо за помощь, Илья. Прости, чаем не стану угощать, мне пора.
Тянусь рукой к брелоку, на котором висят ключи, но Илья заводит руки за спину и не отдает их мне. Я вопросительно смотрю на него, но на его невозмутимом лице ни один мускул не дергается.
— Ты сейчас издеваешься надо мной? Громов, ты что, издеваешься?
Беру его руку, сжатую в крепкий кулак, и пытаюсь раскрыть, чтобы забрать свои ключи, но тщетно. Он явно сильнее и решил не на шутку разозлить меня.
— Плохо стараешься, Альбин, — произносит Илья. — Стоит только поцеловать меня вот сюда, — он показывает пальцем на щёку и усмехается, — … и ключи тут же будут твоими.
— Шутку не оценила, Громов. Верни ключи иначе…
— Иначе что? — его улыбка становится шире.
Несмотря на мою усталость и раздражение, внутри меня творится настоящий бунт с самой собой. Одна моя половина сейчас ненавидит бывшего, другая — страстно мечтает поцеловать.
— … я дико устала, Илья, — произношу, шумно выдохнув.
Громов тут же разжимает кулак и открывает доступ к ключам. Я осторожно касаюсь кончиками пальцев его горячей кожи на ладонях, ощущая непривычное волнение, и быстро забираю связку, словно боясь, что он опять их заберет.
— Тебе нужно отдохнуть, Кудряш, — отвечает Громов спокойным голосом. — Выглядишь и правда уставшей.
Он резко разворачивается и уходит… к двухэтажному дому поблизости. Сердце громко ухает в грудной клетке, потому что его соседство теперь означает, что никакого покоя в моей жизни больше не будет.
Глава 6.
Альбина.
— Слышишь? — по кабинету тут же раздается громкий ритмичный стук.
Киваю и не сдерживаю слёзы. Тук-тук-тук… это звучит сердцебиение моего ребёнка, который на данный момент размером с фасоль, но у него уже бьется сердце, и он живой.
Доктор рассказывает мне что-то ещё, но в ушах звенит, собственные всхлипы заглушают её голос, и я ничего не слышу. Кажется, она говорит, что у нас
Два года назад я хотела сделать ЭКО. Записалась в клинику, стала искать себе донора. Выбирала похожего на Громова, потому что мысленно желала себе точно какую малышку, какой была у меня Полина — темненькую и синеглазую. А потом в мою жизнь плотно вошёл Ромка и я поняла, что настоящий отец для ребёнка куда лучше донора. По инициативе жениха прошла несколько курсов у психолога и осознала, что не хочу больше заменять Полину. Я просто хочу ребёнка. Любого.
— Сама понимаешь, что при таком диагнозе забеременеть было сложно, — произносит гинеколог у которого я постоянно наблюдаюсь. — Поэтому единственное, что хочу сказать тебе — береги себя, Альбина. И да, от всей души поздравляю.
— Спасибо, Ириша Альбертовна. Я постараюсь.
Выхожу из её кабинета и достаю из сумочки телефон. Хочу позвонить Ромке, чтобы обрадовать его, но почему-то медлю. Наверное, за долгое время одиночества я привыкла быть одна и эгоистично забываю о том, что у меня не донор, а Ромка.
На улице сегодня тепло. Чувствуется скорое приближение весны и ощущение чего-то нового. Я ведь долго думала, что перестала жить, делая всё на автомате. Дом-работа-дом. По воскресеньям встречи у мамы, раз в две недели — у Даши. А теперь иду по аллее, ступая на растаявшему снегу, и понимаю, что мысленно планирую свою жизнь дальше.
Я направляюсь в сторону парковки и слушаю длинные гудки на другом конце провода.
— Да, Аль! У тебя что-то срочное? — слышу запыхавшийся голос Ромки.
— Я была на УЗИ, хотела поделиться с тобой результатами, — произношу в трубку.
— Не сейчас, ладно? У меня на работе ЧП.
— Что-то серьезное? — напрягаюсь я.
— Потом, Аль. Всё потом.
— Ладно, я тогда к маме заеду, пока ты занят… — произношу, когда в трубке слышатся короткие гудки.
Я останавливаюсь у современной высотки и выхожу на улицу. Не помню, когда в последний раз была в гостях у мамы, так что ЧП Ромы вполне вовремя, если ничего серьезного оно не означает.
Открыв железную дверь своими ключами, попадаю в квартиру, где изумительно пахнет выпечкой. О том, что мама дома я даже не сомневаюсь. Она никогда не работала, полностью полагаясь на отца и занимаясь мной и старшим братом. Благодаря её стараниям я зачем-то умею играть на фортепиано, танцевать сальсу и лепить из глины. В жизни мне это не пригодилось, но для общего развития пойдет.
Я застаю её на кухне и слабо улыбаюсь, глядя на то, как старательно она порхает у плиты. Достает из баночек волшебные ингредиенты, поочередно бросает их в кастрюльки, мешает, пробует на вкус, ещё раз добавляет, пока не добивается идеального результата. Завидую, что до сих пор так искусно готовить не научилась, довольствуясь примитивными и не всегда удачными блюдами.