Беременная от моего сына

Джокер Ольга

— Я хочу домой, — опираю голову о дверной косяк и прикрываю глаза. — Пожалуйста, я хочу домой.

Макс вскакивает с места, начинает хаотично бегать по кухне в поисках телефона. Когда ему наконец-то удается найти его, он тут же вызывает такси и кладет мобильный в карман джинсов.

— Подожди меня, я тоже уеду.

Киваю и остаюсь на первом этаже. Если Макса долго ждать не приходится, то такси добирается до посёлка больше часа. Всё это время мы смирно сидим у телевизора и просто ждём. Кажется, что мы друг друга тяготим, по крайней мере сейчас. В воздухе витает

его страх и сожаление, мои обиды и горечь. Нам никогда не наладить отношения после всего того, что между нами было.

Услышав у ворот шум мотора, мы одновременно вскакиваем с места и выходим на зимнюю улицу. Поездка обходится нам достаточно дорого, и я предлагаю Максиму разделить сумму надвое, но он категорически отказывается и платит за всё сам. Помогает донести мою сумку до двери и просит прощения ещё раз.

— Замяли? — заглядывает мне в глаза и я киваю. — Ты только это… отцу не рассказывай, ладно?

— Даже не думала, — устало отвечаю. — Спокойной ночи, Максим. Я пойду, пожалуй.

После того как прохожу в свою пустующую квартиру и добираюсь до комнаты, обессилено падаю на кровать. Глажу живот и говорю сыночку о том, что с нетерпением жду его появления на свет. Возможно, когда он родится мне не будет так одиноко?

Неожиданно для самой себя я засыпаю. Прямо в одежде и неудобных джинсах. Мне снится сон, где во время родов происходит что-то страшное и пугающее. Я кричу от ужаса и открываю глаза, когда на стрелках часов далеко за полночь. Встаю с кровати, снимаю с себя свитшот, который пропитался моим потом и бреду в сторону ванной комнаты.

— Это только сон, Настя… Всего лишь сон, — шепчу себе под нос в полумраке.

Замираю в прихожей, когда слышу за входной дверью посторонний шум. Только сейчас чётко осознаю, что значит, когда сердце в пятки уходит. Через несколько секунд шум стихает так же неожиданно, как и начался, и я вновь приобретаю способность двигаться — подхожу к двери ближе, встаю на носочки и смотрю в глазок.

С облегчением вздыхаю, когда понимаю, что в подъезде пусто, никого. Мне просто показалось.

Глава 22

Настя.

— Алло, зайчонок, ты как? — спрашивает мама, когда я занимаю очередь в женской консультации.

Прозвище "зайчонок" прицепилось ко мне с детства. И пусть я давно не маленькая девочка, но слышать его все так же приятно и тепло на душе.

— Все нормально, мам.

— Ты там хорошо ешь? Не похудела?

Я слегка улыбаюсь и касаюсь затылком холодной стены. Мама такая мама. Надеюсь, что я буду такой же заботливой родительницей своему сыну.

— Я хорошо питаюсь, мама. Не волнуйся за меня.

— Как тут не волноваться? Ты не приехала на Новый год, хотя всегда приезжаешь! Ты не приехала на Рождество, хотя это один из твоих самых любимых праздников. Я видела Аню, и она сказала мне…

Сердце в грудной клетке начинает стучать учащенно и громко, потому что я опасаюсь за то, что мою конфиденциальную информацию выдала лучшая и единственная подруга.

— … и она сказала мне, что

ты слишком много работаешь! Непозволительно много! — возмущается мама.

Нет, Аня бы не смогла. Выдыхаю и смотрю на стрелки часов, которые идут неумолимо быстро. После сегодняшнего приема мне нужно успеть на работу к двенадцати. Хотелось бы попасть туда вовремя, чтобы избежать неприятностей в виде Олеси Максимовны.

— Я люблю свою работу.

— Ты поехала в Москву, чтобы учиться!

— Но ты этого не хотела, мама.

Она тяжело вздыхает и молчит. Как раз в этот самый момент из кабинета выходит пожилая медсестра в белоснежном халате и громко озвучивает мою фамилию.

— Морозова, на прием!

Я киваю и закрываю ладонью динамик, но бесполезно. Она всё услышала.

— Настя, ты что в больнице? Тебе плохо, деточка? Объясни мне, что случилось?

— Банальная простуда, — так и не решаюсь сказать маме правду. — Я потом тебе перезвоню, ладно?

Быстро отключаю телефон и кладу его в карман толстовки. Толкнув дверь оказываюсь в кабинете, где в углу стоит железное кресло. Почему-то очень пугающее на вид. Беременная девушка, которая была в очереди передо мной спешно натягивает на себя белье и колготки. Забирает свою карту, прощается и выскальзывает из кабинета.

— Морозова Анастасия?

— Да, я.

— Ложитесь на кушетку, — произносит акушер-гинеколог.

В этот раз прием ведет другой врач — женщина старше пятидесяти с кудрявыми выбеленными волосами. Я послушно ложусь на кушетку и жду, пока она подойдет ко мне с деревянной трубкой. Склонившись над акушерским стетоскопом, она напряженно слушает сердцебиение ребёнка. Хмурится и заставляет меня начать волноваться.

— Поднимайся.

— С ребёнком всё нормально? — спрашиваю я.

— Нормально.

Затем идут стандартные процедуры взвешивания и измерения давления. Доктор листает мою карту и недовольно цокая языком сообщает, что у меня пропущен третий скрининг.

— Морозова-Морозова… Марш в кабинет УЗИ! Может успеешь ещё сегодня.

— Послушайте, а может в другой день? — смотрю на часы и понимаю, что я могу смело опоздать на работу, особенно если в очереди передо мной будет много людей.

— Бегом на УЗИ! — не желает слушать доктор.

К счастью, в кабинет я попадаю почти сразу же. Чувствую, как холодный гель касается тела, как доктор сосредоточенно водит датчиком по моему животу и диктует какие-то цифры медсестре. Ничего не понимаю, но молюсь о том, чтобы всё было хорошо.

— Шейка укорочена и раскрытие есть, — сообщает узист, протягивая мне салфетку.

— Это плохо? — настораживаюсь и пытаюсь вспомнить всё, что я читала раньше в медицинских статьях об укороченной шейке.

Но тело медленно обволакивает паника и страх, и я не могу нормально соображать и думать. Понимаю только то, что хорошего здесь ничего быть не может — моему сыну грозит опасность. Все мои страхи насчет опоздания на работу моментально развеиваются. Не существует больше ничего вокруг кроме крошечного человечка, жизнь которого, возможно, находится под угрозой.