Беременность не болезнь

Жвалевский Андрей Валентинович

И так до бесконечности.

Смешнее Марашки было только то, что Сергеи к концу банкета нашел наши кольца. И то, что домой мне пришлось волочить мужа на себе. То есть волок его, естественно, Дима, но под моим чутким руководством.

Так и прошла наша первая брачная ночь. Мы с Таней и Наташкой болтали до пяти утра дома у Натальи, мужики мертвым сном спали дома у Сергея, вместе с детьми. Не особенно романтично, зато не скучно. И все довольны.

СВЕСТИ И РАЗВЕСТИ

**

Законные

три дня медового месяца, которые мне подарили на службе, я израсходовал еще до свадьбы, поэтому сразу по окончании брачных игр пришлось идти на работу.

Прямо в понедельник.

Обручальное кольцо плавило палец. Мне постоянно мерещилось, что окружающие пялятся на него, как назгулы на Фродо. Я прятал руку в карман, озирался и убеждался в том, что в Москве никто ни на кого не смотрит. Остановись посреди улицы и залейся горючими слезами – никто не подойдет, если только ты не создаешь препятствий дорожному движению.

Входя в офис, я еще раз позавидовал безработной Кате и нырнул в омут текучки.

Часам к восьми вечера настойчивый зуммер мобильника напомнил мне о том, что я обещал молодой супруге вернуться пораньше. Я тут же бросил все и помчался к выходу из офиса.

В дверях вспомнил, что не отослал производственный план, вернулся к компьютеру, обнаружил два важных письма, на которые срочно следует писать ответ…

За следующую неделю удалось выяснить несколько важных закономерностей.

Во-первых, если я обещаю прийти пораньше, то покидаю издательство не ранее девяти вечера. Если не обещаю – могу вырваться даже в семь, а то и в полседьмого.

Во-вторых, пропала мистическая взаимосвязь между моими действиями и Катиным самочувствием! Оказалось, что в ее присутствии я могу употреблять спиртное, есть всякую жареную гадость и дышать чем придется. И обостренное обоняние куда-то исчезло. Я отмечал это событие каждый вечер.

Однако за все приходится расплачиваться. В пятницу я возвратился домой действительно рано (семи еще не было) с охапкой цветов и радужными планами на уикенд. На пороге меня встретило заплаканное создание белого цвета.

Машка подвывала ей, я так подозреваю, из женской солидарности.

– Она, – сказала Катя, борясь с рыданиями,- ей совсем плохо!

Прижимая супругу к внутреннему карману с кошельком, я глянул на Машу. Никаких следов трагедии не обнаружил.

– Нет, – Катя перехватила мой взгляд и уточнила, – н е она, а она.

Взгляд был направлен не на живот, а куда-то за пределы квартиры. Значит, речь не о будущем сыне, которого супруга упорно именовала «она».

– Я что-нибудь придумаю! – пообещал я. Сейчас нужно было быстренько прекратить этот коллективный водопад.

– Что ты придумаешь?! У нее

трагедия, ее никто не любит!

– Я тебя люблю.

Это было совсем не в тему, но подействовало: молодая жена оторвалась от кармана и выжидающее покосилась на меня. Я тут же поцеловал глаз и нос. Катя довольно вздохнула, но тут же нахмурилась:

– Пойдем есть, но учти – ты обещал все придумать!

«Не все,- мысленно поправил я супругу,- а что-нибудь!» Но есть пошел с готовностью.

итак,- сказал я, вгрызаясь в голубец,- кто кого не любит, и что я должен придумать?

– Ты должен придумать, как устроить личную жизнь Натальи.

Я чуть не поперхнулся тушеным капустным листом.

– Не спорь. Ешь и слушай.

И мне поведали душераздирающую, но совершенно неинформативную историю о том, что у Катиной подруги кризис типа «мировая скорбь».

– Мужик у нее есть? – уточнил я, покончив с горячим.

– Есть. Но я так поняла, у них сейчас большие проблемы.

– Значит, нужно найти другого. Временного.

– Как у тебя все просто!

А чего усложнять? – я вспомнил, что оставил пиво в прихожей, и поднялся из-за стола.- Поматросит с ним месяцок, развлечется. Старый хахаль тут же прибежит.

– Ты куда? – спохватилась Катя, обнаружив, что я собираюсь несанкционированно покинуть кухню.

«Начинается, – подумал я, – полный контроль».

– Хахаля искать!

– Где ж его найдешь? – заинтересованно крикнули мне из кухни.

– Наташка ж нам нашла,- я вернулся с добычей, чувство сытости достигло головы и делало меня миролюбиво-благородным, – вот и мы ей найдем. В крайнем случае, меня в аренду сдадим.

– Ей «бэ-у» не нужно,- Катя щелкнула меня по носу и демонстративно уселась на колени, мешая пить пиво.

– Тогда Марашку, – предложил я первое, что пришло в голову (пива хотелось очень).

_Ты гений! – обрадовалась Катя и помчалась к

телефону.

Я с неизъяснимым наслаждением поднял бокал.

– Ты правда гений? – спросила Машка, про которую в суете ужина все забыли. – Тогда отгадай, что такое: не табуретка, а свистит?

– Милиционер.

– Свисток!

– А что, разве милиционер не свистит? Или он табуретка?

– Вот непонятливый!

Начинался наш с Машкой традиционный филологический спор.

Первая неделя на новом месте проходила удивительно однообразно – я пыталась распихать по местам свои вещи. Задача усложнялась тем, что их «место» было неизвестно где и приходилось все по нескольку раз туда-сюда перекладывать.

В свободное от этого захватывающего занятия время мы с Машкой паслись у Наташки. Выяснилась страшная вещь – моя никогда не унывающая подруга пребывала в жестокой депрессии. Причину она нам так и не сказала, но было понятно, что это самая настоящая мировая скорбь и шутить на эту тему глубоко непорядочно.