Беременность (не) повод для брака?
Шрифт:
— А они знают о том, что я беременна? — спросила я.
— Об этом я сказал только маме. А папа не в курсе. Для него будет сюрприз, — с ухмылкой сказал Сергей.
За 10 дней до нашей свадьбы мы с Сергеем были приглашены к его родителям. Они жили в центре столицы, на последнем этаже, в трехкомнатной «сталинке» с высокими потолками. Сергей купил маме роскошные крупные белые хризантемы, которые были ее любимыми цветами.
В назначенное время мы появились на пороге квартиры родителей Сергея и позвонили в дверь. Нам навстречу вышел высокий моложавый мужчина за пятьдесят, элегантно одетый
— Добро пожаловать, дорогая гостья! Я — отец этого молодого человека, который потерял от вас голову, а теперь я вижу от чего! Меня зовут Александр Сергеевич, — сказал папа Сергея, протянув мне руку, приглашая нас войти в квартиру.
— Очень приятно! Я — Эмилия, можно просто Мила. Надеюсь, наш визит не нарушил ваши планы, — робко спросила я.
— Напротив, мы вас с нетерпением ждали. Сергей очень долго скрывал от нас такую красивую девушку. Очень рад с вами познакомиться, — ответил папа Сергея.
— Я тоже очень рада, Александр Сергеевич, — ответила я.
В этот момент к нам вышла мама Сергея в длинном коктейльном платье темно-зеленого цвета с глубоким декольте. На шее у нее было очень изысканное колье с изумрудами и бриллиантами, а также серьги и кольцо из того же гарнитура. Теперь я поняла, почему Сергей заставил меня надеть мой темно-зеленый брючный костюм. Он, возможно, подсказал своей матери, что она должна была надеть, чтобы быть одетой со мной в унисон. Ох, уж, хитрец! Как он ловко все придумал!
Я почувствовала, что мама Сергея тоже пришла в восторг от того, что мы выбрали один и тот же цвет и смотрелись, как мать и дочь. Она была еще очень красива, и выглядела гораздо моложе своих лет. На вид ей нельзя было дать больше сорока лет, хотя на самом деле ей было гораздо больше. Мама Сергея была брюнеткой с карими глазами и яркой внешностью. Да, дипломатическая закалка чувствовалась в каждом ее жесте.
— Меня зовут Виктория Константиновна, а вы — Милочка, то есть Эмилия! Не так ли? Мне Сергей рассказывал о вас. Очень рада с вами познакомиться! — сказала мама Сергея и протянула мне руку.
— Да, я — Эмилия, и мне тоже очень приятно с вами познакомиться! — пожала я руку маме Сергея, и она сразу обратила свое внимание на кольцо с изумрудом, которое подарил мне Сергей.
Я специально надела его на правую руку, а то кольцо, которое преподнес мне Сергей, когда просил моей руки у родителей, я надела на левую.
— Откуда у вас такая прелесть? Прекрасная флорентийская работа! — со знанием дела констатировала мама Сергея, — и я поняла, что она очень хорошо разбирается в драгоценных камнях и техниках огранки в ювелирном искусстве.
— Да, вы совершенно правы! Это кольцо было куплено во Флоренции, — ответила я, но решила не говорить, что мне его подарил Сергей, хотя, возможно, его мама и так сама догадалась.
— Эмилия, у вас очень красивые руки с длинными пальцами, как у пианистки, вы случайно не играете на фортепиано? — поинтересовалась Виктория Константиновна.
— Какая вы проницательная! Да, я окончила музыкальную школу по классу фортепиано. Но могу играть только для себя, — неуверенно
И тут мой взор упал на белый рояль, который стоял в углу гостиной, и на котором, скорее всего, играла мама Сергея.
— А давайте, мы проверим, чему вас учили в музыкальной школе! Милочка, сыграйте нам что-нибудь! Это будет нам вместо аперитива! — настаивала Виктория Константиновна.
И тут в наш диалог вмешался Сергей и сказал:
— А давайте мы сначала поедим, а потом можно будет начать концерт по заявкам! Негоже заставлять гостью сразу же исполнять твои капризы! Мамуля, ты не обижайся, но давай это сделаем потом.
В душе я была благодарна Сергею за то, что он спас меня от позора в этой ситуации, так как я растерялась, и даже не знала, что могла бы сыграть, так как очень давно этим не занималась.
— Приглашаю всех за стол! Кушать подано! — прервал паузу Александр Сергеевич.
30
Еда, которая стояла на столе, была заказана из дорогого ресторана, я это поняла сразу, так как некоторые блюда просто невозможно приготовить в домашних условиях. Не было такого изобилия, но все было оригинально и красиво приготовлено и было очень вкусным.
Стол был сервирован безукоризненно: посуда из мейсенского фарфора, серебряные приборы и бокалы из богемского стекла — все это мне напомнило дипломатический прием в посольстве одной из европейских стран, где мне однажды удалось побывать волею судеб. Мне показалось, что я попала в высшее общество, в такую себе элиту, и в какой-то миг я закомплексовала. Но тут же мой внутренний голос подсказал, что сильные мира сего — тоже люди, у которых есть свои недостатки и достоинства, разница только в статусе, который они занимают в обществе.
Обед прошел в очень теплой обстановке. Папа Сергея оказался умным и тонким человеком, вел себя тактично, относился ко мне с большим уважением, и сказал, что ему близка профессия переводчика, которую он считает одной из самых престижных и интеллектуальных. Сам он свободно владел тремя иностранными языками: английским, французским и немецким, и это немудрено, учитывая то, что большую часть жизни он прожил за границей.
Во время обеда Виктория Константиновна старалась быть подчеркнуто любезной, делала мне комплименты, внимательно наблюдала за мной, и как мне показалось, я выдержала этот экзамен на отлично. В конце обеда она пригласила меня в кабинет мужа, чтобы поговорить со мной по душам.
— Дорогая Милочка! Я позвала вас сюда, чтобы поговорить о вашем положении. Мне Сергей сказал, что вы — беременны. Я очень рада этому факту, и я вижу, как мой сын вас любит. Вы — достойная кандидатура, и мне очень нравитесь. Я также хочу, чтобы вы были счастливы, и мое материнское чувство мне подсказывает, что вам удалось завоевать сердце моего Сережи. А вот, любите ли вы его так, как он вас? — спросила Виктория Константиновна с ноткой сомнения.
— Я вас прекрасно понимаю! Я не просто люблю вашего сына, я его обожаю, он для меня — смысл моего существования, он — моя жизнь! Я даже не представляла себе, что такое может быть. Я очень сильно его люблю, и даже не знаю, как вам объяснить, чтобы вы мне поверили, — отвечала я, и при этом, не могла скрыть сильного волнения.