Беркутов-Туманный. Икона Стиля
Шрифт:
— К сожалению, в жизни бывает и не такое… — буркнул я, и Фомин сменил тему на куда более приятную:
— Угу. Поэтому мы с Юлей обязательно будем. Кстати, она говорила, что Лиза инициировалась до четырнадцатилетия и с вашей помощью. Это правда?
— Ага.
— Значит, надо будет поздравить…
Разговоры с Чирковым и Лемешевым прошли совсем в другом ключе: они искренне обрадовались приглашению, но посмотрели график дежурств, не на шутку расстроились и клятвенно пообещали договориться со сменщиками и вырваться к нам, в Новомосковск хотя бы на пару часов, а в самом худшем случае прислать одних девчонок. О Паше предпочли не вспоминать, зато Егор признался,
Оля со Светой тоже пообщались с подружками в удовольствие. И как-то умудрились вовлечь во все три беседы Недотрогу. Поэтому она улыбалась и, вне всякого сомнения, не чувствовала себя чужой на нашем празднике жизни.
Я наблюдал за этой троицей со стороны и для вида болтал с Иришкой. А для того, чтобы ни на кого не отвлекаться, вырубил телефон. Вот меня и не дергали. Мою благоверную, естественно, тоже. А младшенькой не повезло — не успела она попрощаться с Ларисой и сбросить звонок, как трубка ожила снова.
— Мелкой потребуется твоя поддержка, так что слушай внимательно! — сообщила Дайна в гарнитуру, и я подобрался. А через мгновение заметил, как потемнел взгляд Светы, брошенный на экран, и затаил дыхание. И не зря: уже через секунду девчонка приняла вызов, вывела голос собеседника на внешний динамик и недобро усмехнулась:
— Недоброго вам вечера, Николай Тимофеевич! Звоните, чтобы убедить меня в своей всепоглощающей, всепрощающей и абсолютно бескорыстной любви?
— Внученька, ты сегодня не в духе? Скажи, кто тебя обидел — и я… — мягко заворковал глава рода Ковригиных, но был перебит на середине предложения. А зря — я бы с большим удовольствием послушал напрашивавшееся обещание и обязательно придумал, как его использовать против ублюдочного старого интригана:
— Николай Тимофеевич, я не считаю вас ни дедом, ни родственником и ненавижу почти так же сильно, как вашу дочь. А еще я далеко не дура, так что понимаю, ради чего вы ломаете комедию, и говорю прямо: забудьте о своих планах раз и навсегда, удалите мой номер и даже не пытайтесь искать подходы к моему будущему мужу — вас, Ковригиных, не существует И ДЛЯ НЕГО.
— Светочка, я действительно пустил твое воспитание на самотек и…
— Я вам не Светочка, а Светлана Валерьевна!!! — гневно рявкнула она, заставила себя успокоиться и продолжила почти нормальным голосом: — К слову, последний раз в жизни. Так как на этом наше общение закончится и не возобновится даже в том случае, если вы собственноручно удавите дочурку под моими окнами. Порукой тому мое Слово. Прощайте…
Дожидаться реакции и не подумала — сбросила звонок, заблокировала номер, вырубила телефон и посмотрела на меня:
— Первая ласточка…
Я требовательно развел руки, подождал, пока младшенькая «возникнет» на моих коленях, заключил ее в объятия, ласково провел ладонью по спинке и равнодушно пожал плечами:
— Этой, как ты только что сказала, для нас не существует. А значит, не о чем и переживать…
Глава 25
13–22 декабря 2513 по ЕГК.
…Людмила Евгеньевна начала выполнять свои обещания на удивление быстро: уже на следующее утро после ее визита в наше
— Ирина Сергеевна, прошу прощения: я замотался и забыл сообщить, что, одобрив передачу «Орланов» вашему роду, счел необходимым предоставить вам, одному из лучших отставных военных пилотов Империи, возможность освоить и этот тип летательных аппаратов, договорился с командиром летного отряда Конвоя о проведении двухнедельного курса повышения квалификации и, конечно же, дезавуировал соответствующую часть ваших подписок.
Фраза, намеренно выделенная интонацией, была услышана всеми — моя младшенькая, Недотрога и наша целительница умерили проснувшееся, было, любопытство и замучили Куклу требованиями как можно быстрее освоить эту «птичку», дабы катать нас с армейской безбашенностью, Оля, как ни в чем не бывало, заявила, что теперь нам посторонние пилоты не нужны, а я изобразил облегчение. И, конечно же, вытряс из генерала конкретику. В результате уже следующим утром Ира умотала на базу летного отряда Конвоя, проторчала там весь световой день, а вечером залила в наши летные тренажеры вожделенные прошивки.
Кстати, в тот же день — четырнадцатого декабря — я заинструктировал и отправил в двухнедельный рейд отделение Ульяны. После чего со спокойной душой сосредоточился на подготовке к субботней гулянке. На это же дело убил и всю пятницу. Благодаря чему вечеринка получилась, что надо: начав отрываться в четыре часа дня, мы унялись только в третьем часу ночи. И лишь потому, что надо было отвезти Егора с Антоном в аэропорт.
Воскресенье тоже прошло под знаком отдыха. Хотя и не все: пока Оля, Света и Ира развлекали Виктора, Татьяну, Виталия, Юлю, Ларису и Дашу, решивших зависнуть у нас до конца выходных, я помогал Недотроге гонять злобную мелочь, приехавшую к нам «не развлекаться, а тренироваться»!
Понедельник, восемнадцатое, получился насквозь деловым. На рассвете мы полтора часа позанимались в спорткомплексе, потом закинули Максакову в школу, пересеклись с Воронецким и Ростопчиной, одним общим кортежем доехали до авиабазы и улетели в «Южный». Ну, а перелет туда, переезд до Бухты, осмотр вертолетной площадки и всей инфраструктуры, появившихся рядом с поселком,
подписание акта приема-передачи этого объекта и обратная дорога заняли остаток дня.
Во вторник мы — то есть, Оля, Света и я — можно сказать, бездельничали: провели всего две тренировки, сгоняли в клинику навестить Льва Абрамовича, поболтали с Бехтеевым, «доложившим» об успешной заброске моих людей, часа два «мучили» летный тренажер и почти столько же времени провалялись в джакузи. Хотя вру: в районе обеда до меня дозвонился Цесаревич, сообщил дату и время проведения аукциона, на который выставит Искру Кошмарика, и весело заявил, что информация об этом лоте уже вызвала безумный ажиотаж.