Беркутов-Туманный. Икона Стиля

Горъ Василий

…В самом конце утренней тренировки Оля в очередной раз взорвала нам мозг своими наработками в магии. Как именно? Попросила минуту внимания, убрала полотенце с где-то позаимствованного бордюрного камня, подняла его в воздух подпоркой и сначала каким-то образом нарезала тонкими ломтиками, а затем сплавила их в одну монолитную плиту!

Пока мы обдумывали увиденное, молча улыбалась. А после того, как я вопросительно выгнул бровь, пожала плечами:

— Несколько месяцев пыталась представить, каким образом твои предки вырубили в скале целый пещерный лабиринт. Ну, и экспериментировала.

При любой возможности. А это — результат. В смысле, умения, которые я назвала резаком и слиянием. Есть еще третье — упрочнение — но на нынешнем, десятом ранге раскачки, укрепляет поверхностный слой камня толщиной в миллиметр-полтора и недостаточно сильно.

Мы захвалили ее до умопомрачения и какое-то время поподбрасывали в воздух. Благо, потолки в зале были очень высокими, а при наличии подпорок, недетской дури и, главное, энтузиазма процесс доставлял море удовольствия и моей благоверной, и нам. Когда унялись, попадали на маты, какое-то время пробовали освоить новые умения, однако снова уперлись в стену непонимания вывертов логики экспериментаторши, поняли, что работу с камнем нахрапом не освоить, и нехотя отложили это дело на потом. Впрочем, по дороге в свои покои, в ванной и в гардеробной обсуждали новые возможности, терзали Олю уточняющими вопросами и, конечно же, заваливали комплиментами.

Все бы ничего, но все вышеперечисленное вынудило опоздать на завтрак — мы прибежали в малую трапезную с приличным опозданием, извинились перед Надеждой, Ксенией Станиславовной и Валерием Константиновичем, попадали в свои кресла и умяли все, чем нас потчевали «обычные» андроиды. А потом «ожил» будильник на моем телефоне, и я, проглядев напоминалку, набрал злобную мелочь.

— Доброе утро, Игнат Данилович! — радостно протараторила она в ответ на мое приветствие и продолжила в том же стиле: — Я приехала провожать Полину; машина спецотдела прибыла минута в минуту с Егором Искрицким в салоне; мы втроем нашли общий язык с сопровождающей; толпа Лаптевых, решивших посмотреть на отъезд родственницы и собравшаяся на верхней площадке парадной лестницы, злится со страшной силой…

— Что за сопровождающая? — по наитию спросил я и мысленно хмыкнул, услышав жизнерадостный ответ:

— Виктория Леонидовна Воронецкая-Сечина, штабс-капитан запаса и Одаренная в ранге Гридень! Кстати, она передает вам привет и поздравления с Новым годом… Так, передам-ка я ей трубку, а сама попрощаюсь с подругой.

Я промолчал. А через пару секунд услышал голос дочки Цесаревича:

— Доброе утро, Игнат Данилович. От всего сердца поздравляю с Новым годом вас и ваших близких, желаю всего наилучшего и обещаю ни на миг не оставлять Елизавету Демьяновну и Полину Сергеевну без присмотра. Кстати, меня назначили их куратором от спецотдела. Но дали понять, что ставить мне конкретные задачи будете вы и Виктор Михайлович…

— Имей в виду, что это не очередная попытка покрепче привязать тебя к Воронецким… — внезапно сообщила Дайна. — Эту девочку уже начали травить родственнички. Вот Цесаревич и решил, что ты и его сын — самая надежная защита от нападок «живых воплощений благородства». И еще: Вика считает, что должна тебе жизнь. Поэтому будет присматривать за мелочью без дураков!

Эти объяснения мгновенно вернули испортившееся было настроение в норму, и я, собравшись с мыслями, ответил на монолог «куратора мелочи». Начал, само собой, с приветствия и поздравлений, а после того, как закончил с этим делом, обозначил свою позицию:

— Виктория Леонидовна, первые конкретные задачи вам поставит Виктор Михайлович, так как в момент вашего возвращения в Большой Мир я буду в рейде. А числа после двадцать восьмого мы где-нибудь встретимся в полном составе и разделим зоны ответственности. Договорились?

— Договорились.

Я пожелал ей всего хорошего, подождал, пока трубка вернется к Лизе, попросил передать Лаптевой, чтобы она набрала меня перед самым уходом в Пятно, выслушал ожидаемый ответ и отключился. А минут через двадцать пять, уже переодеваясь в парадно-выходную одежду, получил сообщение от Полины:

«Доброе утро, Игнат Данилович. Как ни обидно это признавать, но мои родственники — идиоты: уже через полчаса после вашего отлета начали доказывать деду, что он был обязан

вытребовать у Виктора Михайловича и вас некие преференции. Ибо такие, как я, на дороге не валяются, а значит, вы нам должны по гроб жизни. Что самое грустное, список этих 'преференций» постоянно пополнялся, и к двум часам ночи в него входило два с лишним десятка позиций. Но к этому времени дед заперся у себя в покоях, и радетели за благо рода пришли ко мне. Всей толпой. Убеждать выставить вам ультиматум. В тот момент я болтала с Лизой, так что дала ей послушать монолог дяди, последовала ее совету и выставила ультиматум самим родичам — заявила, что если они немедленно не уберутся прочь, то я позвоню вам и пожалуюсь на попытку меня к чему-то там принудить СИЛОЙ. А потом уточню, что они, мужчины, ворвались ко мне, девочке, в спальню. В начале третьего ночи. Что не лезет ни в какие ворота. Всю толпу как ветром сдуло. Но я уверена, что некоторые личности просто взяли паузу, чтобы подумать…

Тут Лиза требует, чтобы я рассказала ВСЕ. Что ж, слушаюсь. Хотя и умираю от стыда: пока дядя излагал требования, его сыновья пытались влезть в мой рюкзак со снаряжением, а три тетушки и их дочери перещупали всю одежду, которую я сняла перед тем, как лечь в постель. Последние полазили и по шкафам.

Уже утром. Но новой одежды в них уже не было, поэтому меня назвали жадной, так как я, видите ли, должна была одолжить ее любимым сестрам на все время рейда. В общем, я загрузила все, что вы с Виктором Михайловичем мне купили, в эту машину и оставлю на военной базе. На этом, вроде, все. Прошу прощения, если расстроила. С уважением, Полина…'

До прилета Воронецкого оставалось всего ничего, поэтому я написал ей буквально несколько строк:

«Доброе утро. Я готовлюсь к важной деловой встрече, поэтому отвечу очень коротко. Ваших охамевших родичей „воспитает“ Виктор Михайлович. Сразу после вашего возвращения в Большой Мир, так как я в это время буду в Пятне. Поэтому можете забыть об этой проблеме и сосредоточиться на развитии Дара, раскачке умений и подъеме физической выносливости. И еще: ваш нынешний статус намного выше статуса ваших родственников и всех тех вояк, которые встретят вас на тренировочной заимке, а возраст в этом вопросе – дело десятое. Так что привыкайте держаться так, как подобает приближенной Великого Князя. И ни перед кем не пасуйте — с этого дня все ваши поступки анализируются в разы внимательнее, чем раньше, а права на ошибку у вас нет. Кстати, можете представлять, как, будучи на вашем месте, вела бы себя Лиза — она особа жесткая, воспитывалась в правильном ключе и умеет ставить на место даже очень наглых взрослых. И не вешайте носик — это испытание скоро закончится, а дальше будет легче. На этом все. Удачи…»

…Воронецкий прилетел ровно в одиннадцать ноль-ноль и всю дорогу до кабинета страдал из-за того, что после наших «Орланов» точно такой же «Орлан» Конвоя и кажется, и ощущается ведром. Упав в любимое кресло и взяв из рук Куклы бокал с соком, поймал ее взгляд и притворно вздохнул:

— Но это мелочи: больше всего мне не хватало тебя. Ведь ты, в отличие от штатного пилота «ведра», летаешь, как дышишь. И плевать хотела на любые должностные инструкции…

Впрочем, расслаблялся буквально пару минут. А сразу после того, как моя помощница ушла, подобрался и предложил еще раз проработать кое-какие нюансы взаимодействия во время переговоров. Как ни странно, этот процесс доставил море удовольствия: Витя прошелся по основным вопросам, которые планировалось обсудить, и предложил два чрезвычайно толковых дополнения. Во время обсуждения частностей вдумывался в мои аргументы и, как правило, соглашался. Один раз уперся, но только из-за того, что не понял внутренней логики предложения. А когда «прозрел», совершенно спокойно признал свою ошибку и перешел к следующему вопросу. В общем, закончили мы намного быстрее, чем рассчитывали, поэтому я счел возможным отвлечься — дал другу почитать сообщение Полины, показал свой ответ и описал способ воспитания Лаптевых… в чрезвычайно жестком режиме.