Берлин: тайная война по обе стороны границы
Шрифт:
За время войны на западе мой отец, Н. Г. Корнилков, получил восемь благодарностей от Верховного главнокомандующего:
— за активное участие в боях во время Рижской операции, в ходе которой были освобождены города Идрица, Себеж, Резекне и Двинск. В честь этой операции бригада стала называться Двинской;
— за участие в составе 2-го Украинского фронта в боях у озера Балатон в Венгрии и взятие городов Секеш-Фехервара, Веспрема, Папа и Девегера;
— за освобождение городов Чорна, Шарвара, Викера и Праги;
— за участие в боях в Венской операции и взятие горо дов Нойштадта (пригорода Вены), Знаймо, Яромержицы и освобождение Братиславы;
— за участие в боях с милитаристской
— за успешное форсирование горного хребта Большой Хинган с войсками Забайкальского фронта.
Форсирование Большого Хингана отмечалось особо. До этой операции в мировой военной науке хребет считался недоступным для бронетехники, так как возвышался более чем на тысячу метров над уровнем моря. Японцы не ожидали появления русских танков с этого направления.
Бросок войск из Центральной Европы на Дальний Восток стоил солдату немалых сил и переживаний. Пройти войну от границ Воронежской области на запад до Прибалтики, через Белоруссию, Венгрию и Австрию, закончить ее победой в Праге — это уже казалось ему невероятным достижением. Счастье, что победили, и главное — остался жив! Такие радостные настроения были в письмах отца из Праги, когда после празднования победы он прислал нам свою фотографию и сообщил: «Ждите, скоро буду дома! В штабе составляют списки специалистов сельского хозяйства, которых будут демобилизовывать в первую очередь».
Кто, как не он, механик по ремонту сельскохозяйственной техники, мог рассчитывать на скорейшее возвращение домой. Как мы ждали его возвращения! Но с конца мая от него еще долгое время не было никаких известий. Только в середине июля мы получили долгожданное письмо отца из Читы: «Командование передумало!» Вместо желанной и скорой демобилизации был отдан приказ о срочной переброске войск на Дальний Восток.
В письме были непонятные для мамы строки: «Мы прибыли сюда для выполнения своих союзнических обязательств». В Ильинском райвоенкомате ей разъяснили их значение: предстояла война с Японией. Надежды на скорую демобилизацию больше не было. Вместе с последним письмом отец прислал нам в утешение свою фотографию с Забайкальского фронта в группе офицеров штаба бригады. Нам оставалось только ждать. Сейчас я смотрю на эту фотографию и вспоминаю наши чувства: никто не знал, чем закончится для нас и для отца еще одна война.
После возвращения домой в Ильинское отец сразу же пошел на работу. Здоровье его было сильно подорвано. Он скрыл от нас имевшуюся у него инвалидность и взялся за самый запущенный участок деятельности в райисполкоме: он дал согласие возглавить районный отдел сельского хозяйства, или райземотдел, как его называли в то время.
О бедственном положении дел в сельском хозяйстве в послевоенное время хорошо известно современникам. Запущенность севооборотов, низкая урожайность зерновых, разбитая и донельзя изношенная сельхозтехника, отсутствие качественных семян и исправного инвентаря, острая нехватка полноценных рабочих рук — вот с чем пришлось столкнуться фронтовику. Однако пасовать перед трудностями он не привык. В этой должности работал с полной отдачей сил с декабря 1946 года по июль 1949 года. Затем ему пришлось уйти с работы по настоянию врачей; слишком сильно ударила по здоровью война. Тогда мы впервые узнали правду: отец признался, что при демобилизации он был признан нетрудоспособным. Ему выдали на руки соответствующую справку о инвалидности.
Отца не стало в январе 1953 года. Похоронили его на родине, в селе Ильинское.
Хорошо помню отцовские напутственные слова, сказанные мне на прощание, когда я в августе 1949 года уезжал из дома для прохождения службы в органах госбезопасности:
Он подарил мне свою фронтовую реликвию — полевой блокнот для заметок, выпущенный Политуправлением 2-го Украинского фронта. На обложке была надпись — «Блокнот парторга роты». Блокнот отец носил в полевой походной сумке, и он прошел с ним через две войны, побывал в трех странах Европы и в Китае. Я хранил его все эти годы, как самую дорогую память.
Мой отец, его отношение к жизни и Родине всегда были для меня самым ярким примером для подражания. Безупречное исполнение им воинского долга в годы Великой Отечественной войны, теплое и бережное отношение к семье, близким людям, самоотверженность в труде, несмотря на подорванное войной здоровье, — все это навсегда осталось в моей памяти. Мы с женой часто рассказываем об этом его внукам и правнукам, потому что хотим, чтобы память о нем жила и дальше…
Старший брат жены, Павел Иванович Козьминых, родился 11 декабря 1914 года в деревне Королево Ильинского района Пермской области в крестьянской семье, русский. На военной службе в рядах Военно-морского флота с 1936 по 1968 год. Участник Великой Отечественной войны. Вышел в отставку в звании капитана 1 ранга с должности начальника спецслужбы разведотдела Дважды краснознаменного Балтийского Флота.
После окончания школы-семилетки учился в Осинском землеустроительном техникуме Пермской области. С 1930 по 1936 год работал старшим техником-топографом на землеустроительных работах в разных районах Урала.
В январе 1936 года Павла призвали на службу в Военно-морской флот, в Амурскую краснознаменную военную флотилию Тихоокеанского флота.
В июле — августе 1938 года он участвовал в боевых операциях на канонерской лодке во время военного конфликта с японскими захватчиками у озера Хасан. Здесь впервые в истории Красной армии моряки обеспечивали высадку танкового десанта с плавсредств. Появление танков на поле сражения явилось для японцев полной неожиданностью, что и обеспечило нам победу.
После завершения боев у озера Хасан и изгнания японцев с советской территории молодой моряк подает рапорт с просьбой о зачислении его на сверхсрочную военную службу. Эта просьба была удовлетворена, и Павел Козьминых в сентябре 1938 года был направлен на учебу для получения специального высшего военного образования.
Павел с юных лет прекрасно играл на баяне. Его талант был замечен, когда он служил еще на канонерской лодке.
Он стал участвовать в концертах матросской художественной самодеятельности Амурской военной флотилии. Молодой, обаятельный, один из лучших баянистов флотилии Павел сразу обратил на себя внимание командования. На втором году службы его перевели в штаб. Пригодилась гражданская специальность: навыки в картографии и съемке местности. Так он оказался в разведотделе Амурской военной флотилии. А в военном деле особенно нужны подробные и точные карты сопредельной стороны, то есть по территории вероятного противника.
Как известно, во все времена гармонисты и баянисты пользовались особой популярностью у прекрасной половины человечества. А уж если баянист еще и моряк-красавец… Так было и с Павлом.
Осенью 1938 года, будучи в звании главстаршины, он стал слушателем военного отделения Дальневосточного государственного университета. Молодой девушке из Владивостока по имени Лида пришелся по душе симпатичный молодой баянист. Молодые люди явно симпатизировали друг другу. Правда, Павел вынужден был скрывать, по воле какого ведомства он поступил на учебу. Тут в историю их отношений вмешался его величество случай.