Берлинское кольцо

Арбенов Эдуард

— Унтерштурмфюрер?! — спросил полковник, не веря сбоим глазам.

— Так точно, господин полковник, — ответил Саид, стягивая с себя мокрую шинель. Медленно стягивая — ему необходимо было время, чтобы прийти в себя и принять какое-то решение. Он знал Арипова, хорошо знал, и потому избрал единственное, способное спасти в таком критическом положении. — У меня срочное дело, господин штандартенфюрер. И если я успел, то слава богу!

Это было сказано тихо и тревожно. Тихо, чтобы полковник почувствовал доверие адъютанта к нему, а тревожно, чтобы придать сказанному особую важность. Саид прикрыл дверь и подошел к Арипову:

— Могу

ли я приступить к делу немедленно?

— Надо доложить командиру полка, — все еще разглядывая Саида, ответил полковник. Тревога, брошенная гостем, уже дала свои всходы. После покушения на Гитлера и Варшавского восстания все военные жили под страхом разоблачения… Арипов был не чист. Он дважды уклонялся под разными предлогами от участия в карательных операциях. Когда создавали заградительный полк, полковника рекомендовали так называемым немецким командиром, что являлось проявлением высокого доверия, но в Берлине кандидатуру Арипова отвергли, командиром полка утвердили Рашид-бека, полковника придали ему в качестве советника. Сейчас, выслушав унтерштурмфюрера, Арипов почему-то подумал об опасности, грозящей именно ему, а не вообще легионерам.

— Ведите меня к Рашид-беку! — потребовал Саид.

— Но уже ночь, — мягко возразил Арипов.

— Дело не терпит отлагательств… В полку предатели! Готовится восстание…

— Предатели?! — попытался изобразить удивление Арипов.

— Именно, — подчеркнул Саид и посмотрел в упор на полковника. Ему хотелось убедиться, насколько обеспокоен сообщением Арипов, грешен ли он или нет. — Идемте!

— Ночь… — снова напомнил полковник. — Рашид-бек живет на другом краю села.

— Все равно.

Они прошли под дождем из края в край и оказались у домика Рашид-бека. Часовой доложил, и их впустили. Командир как раз ужинал и пригласил гостей к столу.

Эти был очень пожилой, даже старый человек, но хорошо сохранившийся. Совершенно голая голова его поблескивала в свете лампы, и только блеск заметил сразу Саид. Все остальное не улавливалось. Даже глаза не удавалось разглядеть — такими бесцветными и тусклыми казались они. Рашид-бек говорил по-тюркски и говорил великолепно, как может говорить лишь человек, проживший всю жизнь на Востоке. И все же он не был восточным человеком. Не замечал Саид в облике Рашид-бека типичных черт. Позже он узнал, что настоящее имя командира полка Карим-аль-Рашид, что он мусульманин, турок немецкого происхождения, коран знает лучше любого богослова и проповедника — это, между прочим, сыграло решающую роль при назначении Рашид-бека командиром туркестанского полка. Главное управление СС считало легионеров людьми верующими, и фанатичными, поэтому знаток корана мог оказать на них большое влияние. Фюреры, как всегда, ошибались. Рашид-бек плохо справлялся с легионерами, не пользовался у них доверием, с каждым днем все больше и больше отдалялся от своих подопечных. Дисциплина в полку падала, солдаты в одиночку и группами уходили в лес, и никакие меры, даже расстрелы, не помогали. Поэтому когда Саид заговорил о готовящемся восстании, Рашид-бек помрачнел. Левая бровь его задергалась.

— Надеюсь на ваше содействие, унтерштурмфюрер, — произнес командир.

— Для этого и прибыл, — ответил Саид. — Разрешите приступить к делу?

— Да, да, конечно…

Ночью вместе с Ариповым Саид обошел посты, проверил казармы, выделил из числа офицеров дежурных в местах возможного скопления легионеров. Утром, опять-таки

с Ариповым, отправился в лес. Сказал, что хочет найти следы встречи партизанских разведчиков с легионерами. Конечно, следов не нашли, но тропы лесные увидели. По ним кто-то хаживал. И недавно. Саид сделал для себя вывод — связь партизан с селом существует. Тайная связь.

Хозяйка дома, в который поместили Саида, оказалась предупредительной и разговорчивой. Едва лишь унтерштурмфюрер переступал порог, как на него высыпался ворох приветствий, пожеланий и заботливых вопросов. Внимание хозяйки, ее разговорчивость показались Саиду нарочитыми и, следовательно, вызвали подозрение. Вечерами, особенно в плохую погоду, женщина покидала дом. «Пойду к соседям, — говорила она. — Нет сил слышать вой ветра». Саид однажды выследил пани Волочек: соседями оказался лес. Туда уходила она под покровом темноты.

Партизанский адрес был до зарезу нужен унтерштурмфюреру. На следующий день, едва только смерклось, пани Волочек одела плащ и сапоги, намереваясь покинуть дом. Саид преградил ей дорогу.

— Не возьмете ли вы с собой меня, пани. Очень тоскливо одному.

Пани Волочек растерялась:

— Удобно ли? Там одни женщины…

— Неужели в лесу одни женщины?

Хозяйка замахала испуганно руками.

— Матка боска! Что за черные мысли у вас, пан офицер? Какой лес! Мы коротаем вечера за богоугодным делом — молимся. Молитва наше единственное утешение.

Тогда Саид объяснил хозяйке свое отношение к молитвам и предложил свои услуги в качестве провожатого во время прогулки одинокой женщины по лесу. Она поверила. В ту же ночь Саид познакомился со связным партизанского отряда Яном Подольским. Все остальное произошло довольно просто и быстро. Штаб партизанского соединения запросил большую землю о «26-м». Пока шли переговоры в эфире, Исламбек предложил командиру отряда принять от него секретные документы Главного управления имперской безопасности. Принять немедленно, так как в любую минуту над «адъютантом Ольшера» могла разразиться гроза. После обсуждения в штабе предложения унтерштурмфюрера командир принял пакет для передачи советской контрразведке, а Исламбеку посоветовал остаться в лесу. Саид отказался. Он ждал ответа с большой земли. Ответа и приказа.

Ответ поступил на четвертый день. Это был счастливейший день в жизни Саида.

— Командир, — сказал унтерштурмфюрер, — спасибо за гостеприимство. За все спасибо, но оставаться у вас не могу.

— Теперь мы и сами тебя не оставим. — Михаил Криворец, а командиром отряда был Криворец, обнял Саида и поцеловал. — Счастливого возвращения, друг!

В поселке Саид появился веселым и удивительно спокойным. Непохожим на себя. И решительным. Осторожность, кажется, покинула унтерштурмфюрера. Едва рассвело, он отправился к Арипову. Штандартенфюрер только встал и умывался в передней. Денщик поливал ему из ковша на руки.

Саид выпроводил денщика. Сказал полковнику, когда они остались одни в передней:

— Есть возможность перейти к партизанам…

Так прямо и сказал. И не встретил в глазах Арипова ни испуга, ни возмущения. Только любопытство. Но на всякий случай предупредил:

— Попытаетесь выдать меня, арестую и сам пущу в расход. У меня полномочия Главного управления СС.

Арипов не собирался выдавать. Но неожиданность предложения смутила его. Притом предложения, высказанного адъютантом Ольшера. Не провокация ли это?