Берлога солнца (сборник)
Шрифт:
– Не волнуйтесь, для таких, как вы, предусмотрен минискафандр. Вам как жертве операции полагается 50-процентная скидка, и обойдётся он вам всего в 50 тысяч шекелей. Мы можем разбить сумму на пятьдесят платежей. Это выходит… – Махбенсах достал из кармана халата окровавленный листок бумажки, огрызок карандаша и стал делить столбиком.
– Всего тысяча в месяц, – сказал он через пару минут. – Зато этот минискафандр позволит вам жить полноценной жизнью. Смотрите…
Махбенсах принёс из подсобки полый пластиковый шар с отверстием и крышкой наверху, чем-то напоминающий
– Просовывайте голову вовнутрь. Давайте, смелее!
Рыба-неудачник просунул. Махбенсах затянул резиновый поводок на шее и залил сверху очищенную воду. Потом надел ему на спину кислородный баллон с лямками, а трубку опустил в воду. Дышать в воде было легко, пузырьки кислорода щекотали подбородок и веки.
– Ну как, нравится? – спросил довольный врач.
Гера пустил пузыри и покачал аквариумом. Изображения предметов расплывались, поводок тёр шею, но зато можно было передвигаться по суше, дыша жаброй.
– Вот и отлично, все довольны, все смеются. Это наш девиз, девиз больничной кассы Клалит. – Махбенсах похлопал рукой по аквариуму, потом слил воду и упаковал микроскафандр в ящик. На ящике было написано: «Комплект двудышащего». Гера подписал платёжные бумаги и вышел из кабинета.
Теперь он каждое утро надевал на голову аквариум, заливал в него отстоявшуюся кипячёную воду и ходил по квартире. В нём сидел на балконе, в нём смотрел телевизор. Смотреть было неудобно, лица актёров Сериала расплывались, и он путал любовницу мужа с дочерью жены киллера от первого брака, но и к этому Гера постепенно привык. Жизнь влилась в привычное русло, и… он никогда бы не выписался из своей больничной кассы, если бы не зубы.
У еврея, так и не ставшего рыбой, разболелся зуб, третий в верхнем ряду, и он опять пришёл в Клалит. В регистратуре сидела та же скучающая девушка.
– Я к зубному, у меня зуб! – Гера засунул палец рот, показывая на источник неприятных ощущений.
– Вам направо по коридору, потом налево, подниметесь по лестнице на четвёртый этаж, по коридору прямо, кабинет 27.
– Но я там уже был по другому вопросу, там ещё плакат про еврея-рыбу, – попытался возразить Гера.
– Плаката больше нет, программа закрыта. – Девушка поправила кофточку.
– Как закрыта, почему?
Но у девушки зазвонил мобильник, и он двинулся по коридору, стараясь не ошибиться: «Направо, налево, на четвёртый по лестнице… Вот он, 27-й». Очереди не было. Он робко постучал и вошёл в зубоврачебный кабинет. На стенах висели дипломы, лицензии, портреты Дарвина, Кусто, диаграмма таяния полярных льдов, таблица Менделеева. У зубоврачебного кресла стоял Махбенсах.
– Здравствуйте, меня зовут Махбенсах, доктор Махбенсах, я буду удалять вам зубы. Фиджи, принеси комплект сменных зубов.
Гера хотел спросить про проект «Еврей-рыба», но вместо этого сбивчиво произнёс:
– А почему, почему удалять? Может, просто посверлим? Я на удаление не записывался.
Махбенсах улыбнулся и надел перчатки:
– Ложитесь, сейчас посмотрим.
Оказалось, что зуб всё-таки надо удалять и вживлять имплант.
– Вы знакомы с новым методом
– Будем, – печально свистнул жаброй Гера.
Махбенсах высверлил в нёбе дыру и всадил в неё имплант.
– Ну вот и всё, можете идти, только подпишите вот здесь.
– Что не возражаю против летального исхода? – Гера придвинул исписанный мелкими ивритскими буквами листок.
– Да нет, это на оплату. Вы хотите на платежи разбить или одним?
– Одним. – Он подписал документ и вышел из кабинета.
В отличие от жабры, имплант прижился хорошо, но прочему-то стал передвигаться в сторону горла и вскоре закрыл вход в пищевод. На нём застревали куски проглатываемой пищи. Стало очевидно, что имплант надо удалять, но идти к Махбенсаху Гере не хотелось, и он решился на переход из Клалита в больничную кассу Маккаби [2] . Заполнил анкету о вступлении и протянул её скучающей девушке.
2
Маккаби – одна из израильских больничных касс. /прим. ред./
– Вы не хотите поучаствовать в проекте «Еврей-птица»? – спросила она.
Гера вспомнил, что девичья фамилия его матери – Ципципер, и…
Но это уже совсем другая история.
Без наркоза
С детства люблю себя оперировать. Если в пятку вдруг гвоздь вошёл или кусок стекла, то – бритвой с вожделением мазохиста, из глубокого разреза окровавленными пальцами. Вскрытие конечностей в нестерильных условиях по большей части не приводит к летальному исходу. Совсем иначе обстоит с удалением опухолей, расположенных в области головы.
Я давил фурункул двумя руками, протыкал ноздрю нестерильной иглой, подрезал кожу ржавой бритвой. Но фурункул умело выскальзывал из-под пальцев.
– У тебя правую половину лица раздуло, как при свинке, – озабоченно сказала мама. – Давай на два этажа спустимся, пусть тебя Лера посмотрит.
Я не хожу к врачам даже в критических ситуациях, и организм привык побеждать недуг без вмешательства извне. Но объяснять это маме бесполезно, и уже через десять минут соседка, известный отоларинголог, разглядывала мой фурункул через металлическую трубку, вставленную в ноздрю.
– Ну как, жить буду? – бодро пошутил я.
– Если прямо сейчас не поедешь в Первую Градскую, то вряд ли, – ответила она без тени улыбки. – До утра не доживёшь.
Шутки медиков часто сбивают с толку, но по выражению её лица было понятно, что ехать надо. Частник быстро довёз меня до приёмного покоя больницы. Полутёмный зал с каменным полом напоминал морг. На передвижной никелированной кровати неподвижно лежала полная женщина в пальто, на полу под ней распласталась оттаявшая курица в целлофане.