Берс в ребро
Шрифт:
А дальше все случилось как-то само собой.
Не дожидаясь моего согласия, охранники потащили меня куда-то сквозь раздавшуюся в стороны толпу. Я инстинктивно пытался вырваться из их захвата, однако плечистые бугаи в начале не замечали даже моих отчаянных потуг. Но на четвертом или пятом рывке, со знакомой зеленой вспышкой, в моих руках вдруг вновь материализовался топор. И обоих чоповцев тут же отбросило от меня будто разрядом электричества.
Падая, бугаи посшибали еще несколько человек в окружающей толпе, и со всех сторон снова посыпались в мой адрес ругань и проклятья.
Че
На сей раз у меня хватило здравомыслия не перечить хриплому голосу в голове, и я рванул прочь со всех ног, возобновив диалог с Психом уже на бегу:
— Как ты со мной разговариваешь? Через какой-то вживленный чип?
У-ууу! Какой же ты зануда!
— Че, сложно объяснить?
Чем языком без толку молотить, лучше б за таймером следил. Там, вон, уже меньше двух минут осталось.
Ставший неожиданной подмогой топор снова сгинул на бегу в очередной зеленой вспышке.
Выскочив в соседний торговый зал уже с пустыми руками, я перешел на шаг и, нырнув в самый оживленный овощной отдел, слился там с безликой толпой обремененных тележками покупателей.
Секунд через десять краем глаза заметил появившихся в центральном коридоре багровых от ярости чоповцев. Тут же, подхватив с прилавка гроздь бананов, я сделал вид, что придирчиво их изучаю. Маскировка удалась, враги не заметили меня в толпе других покупателей и отправились дальше по коридору, осматривать остальные отделы огромного зала. Я с облегчением выдохнул и вернул бананы обратно на прилавок.
— Дальше-то че делать? — шепнул я на сей раз едва слышно, чтоб не повторять устроенного в соседнем зале переполоха.
Обожди чутка. Я уже почти его запеленговал.
— Кого его?
Скрута.
— А это че вообще за хрень такая — скрут?
Просил же: не мешать!
00:01:33… 00:01:32… 00:01:31…
Таймер, неумолимо отсчитывал в углу секунды до нашего с Психом «конечного обнуления». Что бы это ни было, звучало жутко. И я с огромным трудом сдерживал нервное желание: снова заговорить о чем угодно, чтобы только прервать наконец мучительную тишину.
Когда мое терпенье уже затрещало по швам, Псих наконец порадовал новостью:
Вот он, падлюка. Все, никуда ты от нас, голубчик, больше не денешься!.. Денис, готов к ратному подвигу?
— Че делать-то?
Да ерунда. Сущая безделица. Видишь вон там, в правом углу, старушка сгорбленная картоху перебирает… Сейчас аккуратно зайди к ней за спину, призови топор и занеси над ее горбом. Дальше доверься мне, расслабь руки, и я все сделаю сам.
— Я бабушку убивать не хочу.
Не бздой, Дениска. Клянусь священным пламенем горна, старушка от моего лезвия не пострадает.
— А может…
Никаких
Пришлось подчиниться вульгарному шантажу.
Глава 2
Глава 2
Следуя инструкциям Психа, я поднял топор (с зеленой вспышкой материализовавшийся в руках, как только я добрался до старушки) над горбом и… тут же едва не выронил увесистый инструмент из рук, когда с лезвия топора вниз сорвался сноп зеленых искр, и привычный материальный мир перед моими глазами вдруг взорвался резанувшим с непривычки зрение ослепительно-ярким буйством красок.
Прилавок с картошкой налился фиолетовым холодным огнем, в мертвом свете которого, как на рентгеновском снимке, стали заметны все малейшие дефекты мебели и червоточины корнеплодов. Грязно-бежевый же бабкин пуховик, напротив, утратив четкость очертаний, утонул в сполохах поглотившего его целиком теплого перламутрового пламени. И в этом объявшем человеческую фигуру живом розовом огне мне тут же бросились в глаза отвратительные синюшные язвы, густо усеявшие старухин горб. Вместо живительного пламени, над язвами курился сизый дымок, струи которого не рассеивались в воздухе (как положено обычному дыму), а, курясь тонкими спиралями, расходились в разные стороны, исчезая дальше из моего поля зрения.
Движимый любопытством, я захотел обернуться и проследить путь до точки назначения хотя бы одной из сизых спиралей, но вдруг обнаружил, что моя шея… а следом и все остальные части тела, словно окаменели. Я превратился в подконтрольную Психу живую статую — но осознание всего ужаса случившегося пришло ко мне гораздо позже. Тогда же, на адреналине, я лишь досадливо выматерился, продолжая пялиться на тлеющий горб пылающей бабки… И через несколько секунд на личном горьком опыте получил ответ о нацеленности сизых спиралей.
Прямо на моих глазах на старухином горбу вздулось и лопнуло некое подобие огромного полупрозрачного синего чирья, и сизая спираль дыма, выскочив, из новой язвы устремилась мне в лицо. Глаза тут же зверски заслезились, а во рту появился привкус тухлых яиц — верный признак содержания в дыму немалой примеси сероводорода… Отравленное сизым дымом сознание вдруг выкинуло очередной фортель, и мне почудилось, что по дымной спирали, как по навесному мосту, к моему лицу то ли ползет, то ли летит сизый ком, целиком состоящий из десятков перекрученных щупальцев и жгутов.
К счастью, пытка отравлением продлилась недолго.
Топор вдруг ожил в моих непослушных руках, и стремительным росчерком совершив лихой рубящий удар в считанных миллиметрах от моего носа, мгновенно развеял дымную спираль от горба к моему лицу, и параллельно смахнул яркую иллюзию с бабки и прилавка с картохой.
Перламутровое пламя вокруг старухи и язвы на ее горбу сгинули так же мгновенно, как и появились. С глухим стуком бабка в обычном неприметном пуховике, как подкошенная, рухнула на гору картошки. А еще краем глаза я заметил, как на пол с мерзким шлепком рухнул клубок остановленных Психом щупальцев.