Берсерк: Против всех
Шрифт:
Я открыл один чудом уцелевший глаз. Хотя нет. Не открыл. Просто век тоже уже не было. Но в поле моего зрения проглядывался тусклый люминесцентный свет. Это был [Алтарь возрождения].
Со сдавленным хрипом боли я попытался согнуть уцелевшую руку и ощутил, как острые камни царапают оголенные мышцы. Но я смог сдвинуться с места. Сил почти не оставалось, и я хотел было всё-таки сдаться. Но перед глазами появился образ Ти. Я не мог просто так умереть, не узнав причину её ненависти. Затем были пренебрежительные лица наставников, и особенно четко воображение воспроизвело лицо наставницы
«Ну, нет, суки. Мы еще встретимся», — прорычал бы я через зубы, если бы мог. Потому что, судя по всему, моя нижняя челюсть где-то потерялась, и язык сейчас просто волочился по земле.
Но пока что всё, что я мог, это ползти. Ползти к заветному свету. И я сделал это. Я протянул руку к светящимся щупальцам, и они отозвались на мои немые мольбы о помощи.
Отростки удлинились и полностью обвили сначала мою истерзанную конечность, а затем подхватили всё тело, уволакивая его на алтарь и погружая меня в целебное забытье.
* * *
— Здравствуй, солнце моё! — Бросилась мне на шею Ти, посреди железнодорожного вокзала.
Или её звали не так? Я не мог вспомнить.
— Как доехала? — улыбнулся я и вручил ей небольшой букет её любимых гербер.
Она любила цветы и особенно что-то похожее на ромашки. Она любила кофе с пенкой, молочный шоколад и зеленый цвет. А я любил её широкую открытую улыбку.
Было очень раннее утро, когда еще не ходили автобусы. А еще была зима, поэтому мы еще полчаса стояли на мосту и завороженно смотрели, как крупные льдины плывут внизу по реке, и совсем не торопились домой.
— Ты подкрасилась? — спросил я, завороженно глядя на то, как её волосы колышутся на ветру.
— Нет. С чего бы это? — удивленно ответила она и усмехнулась.
Но мне казалось, что её волосы стали темнее. Или это свет фонарей так падал, меняя восприятие?
Мы еще некоторое время гуляли по утреннему безлюдному городу, и я еще даже не осознавал, что этот момент останется в моей памяти, как один из самых счастливых в жизни. Но всему приходит конец. Особенно счастью.
— Ты чего? — недоуменно спросил я, когда мы почти пришли к дому.
Она застыла столбом посреди темной улицы и уставилась куда-то вдаль.
— Эй, — тронул я её за плечо, и она резко повернулась ко мне.
В её глазах я не увидел зрачков. Две каменные льдины смотрели на меня из провалов глаз, а её голосовые связки издали нечеловеческий низкий утробный звук:
'Тропою тьмы из бездны ада,
Ведомый гневом он придет.
И ярость станет вам наградой.
И мир пред ним падет'.
* * *
Тяжелый вдох. Самый тяжелый вдох в моей жизни. Легкие как будто спались, и потребовалось потратить немало сил на то, чтобы разлепить слипшиеся альвеолы. Я закашлялся и перевернулся на бок, изрыгая из себя какую-то
Прислушавшись к ощущениям, я понял, что и руки были тоже все на месте. А тело больше не пронзает боль он каждого шороха, потому что кожа также вернулась на свое место. Я ощупал себя и был крайне удивлен. Всё тело было в целости, и я даже смог подвигать челюстью и проговорить пару слов. Обернувшись на алтарь, я обнаружил, что сияющих щупалец больше нет. Видимо, исцеляющий объект был одноразовым и предназначен для кого-то, кто сможет кое-как выжить после боя с Молохом.
Однако радовался я не долго. Всмотревшись в окружающую тьму, я вновь задался вопросом, что же делать дальше?
Шатаясь и едва не падая, я пару раз шаркнул ногами и случайно пнул что-то легкое. Не камень, не кость. Предмет прочертил по земле пару метров и остановился. Заинтересовавшись, я подошел к тому месту и поводил по земле руками, нащупав искомое.
— Не может быть! — прошептал я и поднял свою пачку сигарет.
Как они здесь оказались? Возможно, Игос незаметно сунул мне их в карман? Лучше бы он сунул мне с собой сухпаек, потому что есть хотелось до одури.
Я присел на край алтаря и нащупал в картонной коробочке зажигалку. Наверное, не зря «крикет» столько стоит. Потому что все беды оказались ему ни по чем. Мглу рассеял одинокий огонек зажигалки, и я взглянул на свои запасы:
— Шесть, — подытожил я и зажег сигарету.
Пусть это был яд, но сейчас он был как нельзя кстати. Руки всё еще дрожали после пережитого, а разум содрогался от воспоминаний о боли.
— Неплохое начало! — тут как тут напомнила о себе шиза.
— В плане?
— Ты только очутился в бездне, а уже смог завалить легендарного босса.
— Просто повезло, что он имеет привычку совать в рот всякую дрянь без разбору.
— Ну да. Ты та еще дрянь. Кстати, а чего ты сидишь? У легендарного монстра должно быть что-то интересное. Как минимум, до фига эссенции.
Я встрепенулся. И то верно. Не время прохлаждаться. Нужно искать выход. И зря я пинал на Игоса. Сухпайком бы я себе сейчас путь не осветил, а вот зажигалка пришлась как раз кстати.
Всё еще шатаясь, я подошел к той куче дерьма, которую сейчас представлял из себя Молох. Большая его часть растворилась и растеклась вокруг отвратительной биомассой, но вот его мечи остались целы.
Я подошел к одному из них, и оракул соблаговолил выдать информацию о нем:
[Дробильщик] Легендарное. Неразрушимое. Разрушает целостность неживого объекта при ударе. Синергирует с [Истязателем] открывая новое свойство.
И это всё? Да этой шпалой, если хорошо приложить, всё что угодно, разрушишь. Вместе с длинной рукоятью он по высоте был почти как мой рост. Гарда у него отсутствовала, а лезвие его было черное и довольно тупое.
— Длинный и тупой, — задумался я. — Ну прям мне под стать.