Берсеркер (Берсеркер - 1)
Шрифт:
– Поэт, если захочешь, будешь со мной работать.
– Может быть, наступит такой день. Пока что мне хватит на жизнь премии. И меня ждет книга. Если руку восстановить не смогут, буду писать одной рукой. Митч вдруг почувствовал страшную усталость.
Ладонь коснулась правого плеча. Голос главнокомандующего сказал:
– Храни тебя Бог.
Иохан Карлсен ушел.
Митчу хотелось только одного: отдохнуть. И взяться за работу. Мир был устроен плохо, несправедливо, и все люди - глупцы. Но были среди них и те, кого невозможно было раздавить. И об
"После любой, даже выигранной битвы, остаются раненые. Поврежденная плоть восстанавливается. Руку можно заменить. Можно пересадить глаз и даже поврежденный мозг можно в известной степени восстановить. Но есть раны, недоступные скальпелю хирурга. Есть двери, которые нельзя открыть снаружи.
Я нашел человека, расщепленного надвое."
6
ЧТО НАТВОРИЛИ ТЫ И Я
Первое, что я начинаю сознавать: я нахожусь в большой комнате, похожей на перевернутую воронку, внутри огромного космического аппарата, мчащегося в пространстве. Окружающий мир мне знаком, хотя я и чувствую себя совершенно обновленным.
– Он проснулся!
– говорит черноволосая молодая женщина, испуганно глядя на меня.
В моем поле зрения появляются полдюжины человек. Трое из них мужчины, они давно не брились. Все люди в грязной, растрепанной одежде.
В поле моего зрения? Рукой я щупаю лицо, чувствую, что левый глаз закрыт латкой.
– Не трогай!
– предупреждает самый высокий из мужчин.
Наверное, когда-то он занимал солидное положение. Тон у него резкий, властный, и все же в нем слышится неуверенность в себе, как будто я важная персона. Но я всего лишь... кто?
– Что случилось?
– спрашиваю я.
Мне тяжело ворочать языком, тяжело подбирать даже простые слова. Левая рука лежит, словно забытая, но как только я подумал о ней, она шевельнулась, и, опираясь на нее, я сажусь, отчего волной накатывают боль и головокружение.
Женщины (их двое) пятятся от меня. Плотного телосложения молодой мужчина успокаивающе обнимает их за плечи. Люди будто бы мне знакомы, но я не могу вспомнить их имена.
– Главное, не волнуйся, - говорит высокий мужчина. Его руки с ловкостью профессионального врача проверяют мой пульс, трогают лоб, потом он помогает мне снова лечь на стол с мягкой обивкой.
Теперь я вижу по обе стороны от себя двух роботов-андроидов. Сейчас доктор велит им отвезти меня в палату. Но я сразу же понимаю, что это не больница. Откуда я знаю? Я не помню, но знаю, что правда, если ко мне вернется память, будет ужасной.
– Как ты себя чувствуешь?
– спрашивает третий мужчина, самый старый из них. Он подходит ко мне.
– Вроде неплохо.
– Вместо нормальной речи получаются невнятные клочки. Что случилось?
– Был бой, - говорит доктор.
– Тебя ранило, но я спас твою жизнь.
– Тогда... хорошо.
– Боль и головокружение постепенно отступают.
Доктор говорит довольным тоном:
– Как и предполагалось, у тебя проблемы с речью. Ну-ка, попробуй прочесть вот это.
Он поднимает карточку с ровными рядами маленьких аккуратных
– Не могу, - говорю я наконец, закрываю глаза и ложусь. Я чувствую недружелюбное, даже враждебное отношение собравшихся ко мне. Но почему?
– Что произошло?
– настойчиво повторяю я.
– Мы в плену, внутри у машины, - говорит старик.
– Ты помнишь, что мы в плену?
– Да.
– Я киваю, хотя деталей не могу вспомнить. Память затянута туманом.
– Как меня зовут?
Старик с явным облегчением сдержанно смеется.
– Допустим, Тад... Тадеуш. Почему бы и нет?
– Тад?
– Это доктор переспрашивает.
Я открываю глаза опять. Доктор ведет себя более уверенно. Я дал ему какой-то повод? Я что-то такое сделал или, наоборот, не сделал?
– Тебя зовут Тад, - повторяет доктор.
– Мы в плену? У машины?
– У берсеркера.
– Он вздыхает.
– Это что-нибудь значит для тебя?
Да, глубоко внутри слово "берсеркер" рождает эхо, очень страшное, невыносимо страшное. Но меня спасает сон, я засыпаю.
Проснувшись, чувствую себя намного лучше. Стол исчез, я покоюсь на мягком полу комнаты - или камеры?
– этой белой опрокинутой воронки. Рядом стоят два робота, и я не знаю, - почему.
– Атсог!
– вдруг кричу я: я вспомнил, что оказался на планете Атсог, когда началось нападение берсеркеров. Роботы-рейдеры схватили меня и остальных семерых в подземном убежище. Память все еще туманна, но это даже хорошо. Пусть лучше остается туманной.
– Проснулся!
– говорит кто-то. И снова женщины испуганно пятятся от меня. Доктор и старик тихо разговаривают, что-то обсуждают, и старик поднимает голову, смотрит на меня. Голова у него трясется. Плотный молодой человек вскакивает на ноги, угрожающе сжимает кулаки.
– Как ты себя чувствуешь, Тад?
– спрашивает доктор. Потом, внимательно посмотрев на меня, сам себе отвечает: - Нормально. Девушки, дайте ему поесть. Или ты, Холстед.
– Помочь ему? О Боже!
Черноволосая девушка прижимается к стене спиной, старается отойти от меня как можно дальше. Две другие женщины что-то стирают в раковине, какую-то одежду. Бросив на меня взгляд, они продолжают стирать.
Нет, и голова у меня забинтована не просто так. Наверное, я был ранен, и теперь лицо у меня выглядит ужасно, наверное, оно обезображено.
Доктор проявляет нетерпение.
– Его нужно накормить.
– Я его кормить не стану, - твердо говорит агрессивный юноша.
– Всему есть предел.
Черноволосая медленно направляется в мою сторону. Все смотрят на нее.
– Ты?
– удивленно произносит юноша и покачивает головой.
Она идет медленно, словно ей больно делать шаги. Нет сомнений, в бою ей тоже досталось, на лице видны старые синяки. Она опускается на колени рядом со мной, направляет мою левую руку, помогает мне есть, дает воды. Правая сторона почему-то плохо слушается меня, хотя и не парализована,