Берсеркер (др. перевод)

Саберхаген Фред

Незнакомец запустил пятерню в волосы. Руки у него были сильные и хорошей формы.

— Но если ты прав, таких деталей было больше, чем ты обнаружил в теле Мьеллнира? Значит, берсеркер не был уничтожен?

— Я уверен, что их больше. Мозг настоящего берсеркера состоит из гораздо большего числа таких вот маленьких деталей. И других составных частей. Возможно, в Мьеллнира были вложены лишь запасные части. Или те, которые были сделаны людьми-ремесленниками под руководством берсеркера.

— Тогда почему здесь вообще должен быть настоящий берсеркер? На Андреаса работают очень хорошие ремесленники. Возможно, они просто использовали части от уничтоженного берсеркера, чтобы сделать фигуру Мьеллнира — да, наверное, и самого Торуна тоже, — незнакомец кивнул, отвечая на какие-то свои мысли. — Тогда становится ясно,

почему люди клянутся, что действительно видели, как Торун гулял по внутреннему двору Храма в компании с верховным жрецом.

— Извини, но ни одному из ремесленников этой планеты не под силу сделать робота, который напал на меня. Даже если бы у них были готовые детали — все равно. Ты можешь себе представить, какого уровня программирование требуется, чтобы сделать машину, которая будет бегать, драться и забираться на скалы, как человек? Нет, лучше, чем человек. Ни одному человеку не под силу взобраться на скалу с той стороны, где взобрался этот робот, всего за несколько минут, да еще и забивая костыли по пути. А сколько здесь проблем инженерного характера? Нет, это невозможно. Лишь на считаных планетах — на Земле, Венере, еще на нескольких — есть специалисты и оборудование, необходимые для производства таких роботов. Здесь же его мог сделать только функционирующий мозг берсеркера.

Двое мужчин некоторое время сидели молча, размышляли и изучали друг друга. Суоми привалился спиной к стволу дерева и устроился поудобнее. Его беспокоила раненая нога. Наконец местный житель сказал:

— Ну хорошо, предположим, что ты говоришь правду: здесь действительно находится берсеркер, и он у жрецов горы Богов. И что тогда?

— Ты так и не понял! — Суоми едва удержался, чтобы не вцепиться в потрепанную рубаху собеседника. — На самом деле это они у него, а не он у них. Что, мне нужно еще раз повторить тебе, что такое берсеркер? — Суоми вздохнул и откинулся назад. Он чувствовал себя опустошенным, словно его в одно мгновение покинули и силы, и надежда. Как рассказать человеку, который никогда не видел ни фильмов, ни голограмм, о веках нашествий берсеркеров из глубин галактики, о чинимых ими массовых разрушениях? Как донести до него весь этот ужас? Целые планеты превратились в безжизненные пустыни, целые солнечные системы были опустошены этой нежитью! Тысячи, если не десятки тысяч, людей погибли в ходе экспериментов: берсеркеры пытались выяснить, почему эти странные двуногие сгустки протоплазмы, выходцы с планеты Земля, так упорно сопротивляются высшей истине программы, заложенной в берсеркеров? А программа была проста: жизнь — это болезнь материи, и ее следует уничтожить. Это происходило здесь, это и сейчас происходит где-нибудь в тысяче световых лет отсюда, на границе небольшого домена, обжитого человечеством. — Суоми тихо продолжил: — Если наш корабль действительно захвачен берсеркером, то он преследует одну-единственную цель: полностью уничтожить жизнь на этой планете.

— Но ты сказал, что на вашем корабле нет оружия массового поражения!

— Я имел в виду, что там нет ничего такого, что обычно используется как оружие. Но там есть двигатели, которые позволяют нам летать меж звезд. Если, скажем, зарыть корабль под эту гору, а потом резко включить двигатели на полную мощность, гора просто взлетит на воздух, а все, кто будет на ней находиться, погибнут. Но это так, мелочи. Берсеркер наверняка постарается придумать что-нибудь получше. Держу пари, что, если за двигатели возьмется специалист своего дела, он наверняка сотворит из них какое-нибудь оружие, способное превратить планету в пустыню. Например, загрязнить атмосферу и сделать ее радиоактивной. Оружие не обязательно должно оказывать мгновенное воздействие. Вполне возможно, что за ближайшие пятнадцать стандартных лет здесь не появится больше ни одного межзвездного корабля. Никто не сможет подать отсюда сигнал бедствия, даже если и поймет, что именно происходит.

Наконец-то незнакомца проняло. Он осторожно поднялся на ноги, огляделся по сторонам, потом сел снова. Его рука легла на рукоять колотушки, словно ему не терпелось выхватить оружие из-за пояса и ринуться в драку.

— Клянусь всеми богами! — пробормотал он. — Это должно подействовать, не важно, правда это или нет!

— Подействовать? На что подействовать?

— Подействовать

против жрецов горы Богов. Нужно рассказать всем, что, если двигатели захваченного корабля переделать, они отравят весь воздух. Что горой Богов на самом деле правит берсеркер и он хочет уничтожить наш мир. Если мы сможем убедить людей в этом, они нас поддержат!

— Полагаю, так оно и есть. Но чтобы разнести эту историю по всей планете, потребуется слишком много времени.

Незнакомец посмотрел в сторону горной вершины, которая была сейчас скрыта за деревьями.

— Я не думаю, что нам понадобится заходить так далеко. Так. Как бы изложить эту историю поубедительнее? Сейчас прикинем. Значит, пятьсот лет назад здесь находился флот берсеркеров. Полубог Карлсен вышвырнул их отсюда. Жрецы зачем-то расспрашивали, не упоминал ли кто-нибудь из чужаков имя Карлсена; так, кажется, это сходится. Теперь...

А вот сейчас Суоми действительно схватил его за грудки, к полному удивлению незнакомца.

— Они спрашивали об этом?! — пролаял Суоми. — Конечно, это сходится!

Полтора часа спустя их план был готов.

 Глава 10

Этим утром четверо последних участников соревнования проснулись рано. Ночь они провели на мягком зеленом ковре, в лесу, который Фарлей из Эйкоска назвал парком богов. На рассвете в лесу стало шумно. Шум подняли маленькие крылатые создания: каждое из них защищало свою крохотную территорию от посягательств себе подобных. Фарлей из Эйкоска, разбуженный шумом этого мини-турнира, некоторое время понаблюдал за зверушками. Потом он внезапно как-то очень остро осознал, где находится, и повернулся в сторону горной вершины, где возвышался Храм, глядя вверх по склону, сквозь лес, больше похожий на парк.

Сейчас, в слабом утреннем свете, белые стены выглядели тусклыми и почти призрачными. Позже — Фарлей это знал — в лучах полуденного солнца они станут ослепительно белыми. Всю свою жизнь Фарлей жадно слушал истории о путешественниках, побывавших в этом городе. Возможность увидеть эти белые стены своими глазами наполнила Фарлея благоговейным страхом.

Здесь живет Торун.

Здесь на самом деле живет Торун.

С самого момента пробуждения Фарлея преследовало ощущение нереальности, и оно все усиливалось. Он никак не мог поверить, что действительно находится на вершине этой горы и что ему удалось достичь такого успеха на турнире. (Как обрадуется его отец, если он, Фарлей, станет победителем!) Ощущение нереальности продолжало сохраняться и во время утренней молитвы, и во время скудного завтрака, который состоял из холодных подгорелых лепешек, оставшихся со вчерашнего дня. Прислуживавший им немой раб жестами объяснил, что здесь нет валежника для костра, а потому и готовить не на чем.

Второй раб куда-то делся, возможно, ушел на поиски дров. Лерос все еще не вернулся. Новый жрец, Йелгир, который все еще казался Фарлею чужаком, после ночи, проведенной под открытым небом, выглядел окоченевшим и растрепанным. Он извинился перед воинами за то, что на этот раз им не приготовили заранее ринг для поединков.

Йелгир, посоветовавшись с воинами, выбрал ровное место и приказал рабу очистить эту площадку от растительности и как можно лучше утоптать. Эта задача заняла у раба несколько часов. Другие тем временем ждали.

Фарлей не был особенно нетерпеливым по натуре, но промедление выбило его из ставшей уже привычной колеи и сделало все происходящее еще более нереальным. Наконец ринг был готов. Йелгир пробормотал молитву, и для первых двух бойцов пришла пора занять свои места.

— Фарлей из Эйкоска и Джад Исаксон!

Противники вступили в круг, из которого должен был выйти живым только один. Но то, как Джад двинулся в его сторону — медленнее, чем обыкновенно, — заставило Фарлея подумать, что здесь, под самыми окнами чертогов Торуна, даже смерть может быть иной. Неужели тот, кто проиграет этот бой, действительно умрет так, как умирают обычные люди или животные под ножом мясника? А может, он вместо этого просто посмотрит на свою зияющую рану, отдаст салют, признавая поражение, вежливо кивнет и, подобно тем, кто уходит после учебного боя, просто пойдет вон за те деревья? И, может, его на пол-пути встретит и поприветствует Мьеллнир, или Карлсен, или даже сам Торун?