Берсеркер (др. перевод)
Шрифт:
Признаться честно, в этот миг я подумал, что мне крышка. Мой корабль все еще болтается на орбите для обеззараживания, и я боюсь, что с минуты на минуту поступит сообщение, что металл пожирает ржавчина или что-нибудь в этом роде,.. Словом, мы ринулись вперед и ударили по разбойнику из всех орудий. Больше мне нечего сказать о своем экипаже. Но одно я не совсем понял: как только наши ракеты угодили в цель, берсеркер обратился в дым, словно у него не было ни малейшей защиты. Да?
— Вам звонят, министр, — доложил адъютант, стоявший с радиофоном, дожидаясь возможности вклиниться в разговор.
— Спасибо. — МиниОб послушал телефон,
Вздрогнув, он устремил испепеляющий взгляд вверх, словно хотел пронзить им потолок и увидеть корабль на орбите.
— Что вы хотите сказать, что значит «всего-навсего гигантский торт»?!
Шут своими стараниями принес смех другим, а сам мог прибегнуть к нему без малейшего труда.
Я же касался разумов тех, кто изо всех сил старался развеселиться. Мужчин и женщин, тративших время, богатства и дарования на создание костюмов, музыки и улыбающихся масок в стремлении скрыться от ужасов мира... но не находивших смеха.
И спасения.
МАСКА КРАСНОГО СМЕЩЕНИЯ
Когда Филипе Ногаре выпадала минутка для одиночества, он всем сердцем отдавался созерцанию того, что привело его сюда, за край Галактики. Покинув роскошные апартаменты, он вошел в личный смотровой купол. Там, в окружении невидимого стекла, он словно стоял на обшивке своего флагманского корабля «Нирвана».
Под кораблем, «ниже» искусственной гравитации «Нирваны», находился светлый наклонный диск Галактики, в одной из ветвей которого уместились все звездные системы, исследованные человечеством до сей поры. Но куда бы Ногара ни поглядел, везде в изобилии виднелись яркие пятнышки и точки — другие галактики, мчащиеся к оптическому горизонту Вселенной со скоростью десятков тысяч миль в секунду.
Однако Ногара прибыл сюда отнюдь не для того, чтобы любоваться галактиками; он прибыл поглядеть на нечто новое, на феномен, еще ни разу не виденный человеком с такого близкого расстояния.
Феномен был виден благодаря явной деформации света находящихся позади него галактик, а также благодаря облакам и потокам пыли, низвергающимся в него. Звезда, ставшая центром феномена, сама по себе оставалась недоступной человеческому зрению из-за своей гравитации. Ее масса, в миллиард раз превосходящая массу Солнца, так искривила вокруг себя пространство-время, что ни один фотон света не мог вырваться из нее на видимых длинах волн.
Пыльные обломки глубокого космоса кувыркались и бурлили, рушась в объятия гипермассы. Падающая пыль накапливала статические заряды, молнии обращали ее в сияющие грозовые тучи, и их мерцание смещалось в сторону красного конца спектра, пока не исчезало из виду у дна гравитационного колодца. Наверное, даже нейтрино не в силах покинуть эту звезду. И ни один корабль не осмеливался подойти к ней ближе, чем подошла «Нирвана».
Ногара прибыл сюда, чтобы лично выяснить, не грозит ли недавно открытый феномен в ближайшее время населенным планетам; обычные светила, оказавшись на пути гипермассы, обрушатся в воронку, будто щепки. Но, судя по всему, пройдет еще тысяча лет, прежде чем придется эвакуировать хоть какую-нибудь планету; а до этого гипермасса
Так или иначе, через тысячу лет эту проблему должен будет решать кто-нибудь другой. Но в данный момент ее можно назвать личной проблемой Ногары — ибо говорят, что он правит Галактикой, если такое можно сказать хоть о ком-то.
Послышался сигнал интеркома, призвавший его обратно в роскошный замкнутый объем апартаментов, и Ногара быстро прошел к столу, радуясь поводу вырваться из-под чар галактик.
— Что? — спросил он, коснувшись пластины пальцем.
— Государь, прибыл курьер. Из системы Фламланда. На нем доставили...
— Говорите прямо. Они доставили тело моего брата?
— Да, государь. Катер с гробом уже приближается к «Нирване».
— Я встречусь с капитаном курьера один на один в Большом зале. Я не хочу никаких церемоний. Пусть роботы в воздушном шлюзе проверят эскорт и гроб снаружи на предмет инфекции.
— Слушаю, государь.
Ногара упомянул об инфекции лишь для отвода глаз. В гроб Иоганна уложила не фламландская чума, хотя согласно официальной версии это именно так. Доктора якобы прибегли к гибернации героя Каменной Россыпи в качестве последнего средства, чтобы предотвратить его неизбежную смерть.
Официальная ложь потребовалась потому, что даже верховный повелитель Ногара не мог так вот запросто убрать с дороги единственного человека, чье вмешательство переломило ход событий в Каменной Россыпи. Со времени этого сражения стало складываться впечатление, что жизнь в Галактике уцелеет, хотя бои против берсеркеров все еще не утратили прежнего накала.
Большой зал предназначался для ежедневных пиров и развлечений Ногары в компании сорока-пятидесяти человек, вместе с ним находящихся на борту «Нирваны» в качестве советников, членов экипажа или лиц, развлекающих его. Но, войдя в зал сейчас, он не увидел никого, кроме единственного человека, стоявшего у гроба на часах.
Тело Иоганна Карлсена и остатки его жизни были запечатаны под стеклянной крышкой тяжелого саркофага, снабженного собственной системой охлаждения и оживления, контролируемой волоконно-оптическим ключом, сделать дубликат которого невозможно даже теоретически. И этот ключ Ногара сейчас потребовал жестом от капитана курьера.
Ключ висел у капитана на шее, и ему потребовалась секунда, чтобы стянуть золотую цепочку через голову и вручить ее Нога-ре. Еще секунда потребовалась, чтобы вспомнить, что надо поклониться; он был звездоплавателем, а не придворным. Ногара не обратил внимания на нехватку куртуазности; это его губернаторы и адмиралы настаивают на строгом соблюдении всех церемоний; ему же нет ни малейшего дела до того, какие жесты делают подчиненные и как стоят — только бы разумно выполняли его повеления.
Лишь теперь, держа ключ в руке, Ногара поглядел на замороженного сводного брата. Участвующие в заговоре врачи сбрили бородку и волосы Иоганна. Его губы стали бледны как мрамор, а невидящие открытые глаза обратились в лед. И все-таки лицо над складками промороженного савана несомненно принадлежит Иоганну. Это заморозить невозможно.
— Оставьте меня на время, — бросил Ногара. Потом обернулся лицом в конец Большого зала и ждал, глядя сквозь широкие иллюминаторы туда, где гипермасса размывала пространство, будто скверная линза.