Берсеркер (Сборник) Книги 1-11
Шрифт:
Там в свете раннего утра белые стены выглядели тусклыми и призрачными. Он знал, что позже, при полном освещении они засияют ослепительно белым светом. Всю свою жизнь он с жадным интересом слушал, когда это удавалось, рассказы путешественников, побывавших в этом городе. И то, что он сам теперь видит перед собой эти белые стены, наполняло его душу благоговейным трепетом.
Там живет Торун.
Там живет настоящий подлинный Торун.
С самого момента пробуждения Фарли в это утро в нем быстро нарастало чувство нереальности происходящего. Он не мог полностью поверить, что находится здесь на вершине горы, что так далеко продвинулся в турнире. (Как бы обрадовался, наконец, его отец, если бы его сыну удалось стать победителем
Второй раб куда-то ушел, возможно, на поиски дров. Лерос пока еще не вернулся. Жрец Елгир, который для Фарли все еще был чужим, выглядел закоченевшим и неопрятным после ночи, проведенной на открытом воздухе. Он заговорил извиняющимся тоном о том, что заблаговременно не был приготовлен ринг для борьбы.
Елгир посоветовался с воинами и выбрал ровную площадку. Рабу приказали срывать растительное покрытие и утаптывать землю, как можно лучше. Эта работа заняла несколько часов и пока раб трудился, все остальные сидели и наблюдали.
Фарли не страдал от нетерпения. Но эта задержка стала еще одним отклонением от сценария и все это для него делалось еще более нереальным, чем прежде. Однако ринг был, наконец, подготовлен. Елгир прошептал свои молитвы и подошло время первой паре бойцов занять исходное положение перед схваткой.
– Фарли из Эйкоска – Джуд Исакссон!
Теперь оба они оказались внутри круга, из которого выйти сможет только один из них. Но когда Джуд двинулся к нему навстречу, медленнее, чем обычно, Фарли вдруг подумал, что сама смерть здесь должна быть необычной. Ведь это происходит почти что под окнами зала Торуна. Разве проигравший в этом поединке может умереть, как обычный человек, как забиваемое животное? Неужели он не сможет вместо этого просто взглянуть на свою зияющую рану и признать свое поражение, с приветствием и учтивым поклоном. И, словно покидая поле для безопасных тренировочных занятий, просто уйти прочь среди деревьев, где, возможно, его встретит вышедший к ему Мжолнир или Карлсен, или даже сам Торун?
В глазах Фарли сверкнуло солнце, отразившееся на клинке кривого меча. Джуд постепенно разогревался, начиная нападать с его обычной яростью.
Неожиданно Фарли почувствовал себя свободно и расслабленно. Он был проворнее и сильнее, чем когда-либо в своей жизни. Как будто он вдохнул в себя бессмертие богов только лишь потому, что дышал одним воздухом с ними.
Он с легкостью отразил сабельный удар, как бы не стараясь, но это была совсем не небрежность. И затем он пошел вперед, выбирая наилучший способ, чтобы убить. Фарли то заносил свой длинный меч слишком высоко, то опускал его слишком низко, то давал клинку отлететь совсем далеко в сторону. Со стороны это выглядело, будто его позиция слабела и он даже начинал почти наяву слышать гневный окрик своего отца. Но все же это была не небрежность ведения боя. Сегодня это было совсем другое. Какую бы тактику ни избрали для него капризы и его нервы – все служило только победе. Он был обречен на победу. Клинок его всегда возвращался в правильное положение как раз вовремя, чтобы отразить саблю. А во время атаки его длинный меч подбирался все ближе и ближе к источнику жизни Джуда.
Для Фарли конец казался предопределенным и только неожиданность, с которой он наступил, несколько его удивила. Он стоял почти разочарованный окончанием поединка, а умирающий Джуд на земле, казалось, хотел что-то сказать. Но его жизнь слишком быстро вытекла из него и слова не прозвучали.
Жрец Елгир прокашлялся:
– Омир Келсумба – Томас Граббер! – Сегодня для оглашения имен ему не нужен был список.
Стоя в стороне, Фарли
Двое быстро сошлись в центре ринга. Топор сверкнул с беззаботной уверенностью в том, что Келсумба вскоре окажется равным среди богов.
Копье полетело навстречу стремительно, как бы от отчаяния и безнадежности, однако точно и уверенно, словно его направила рука бога. Невероятно, но этим борьба и закончилась.
Или еще не закончилась? Келсумба продолжал драться, хотя был пробит насквозь тяжелым копьем. Топор его продолжал подниматься и падать, хотя и гораздо медленнее. Томас был пока без повреждений. Однако вместо того, чтобы пятиться назад и ждать, пока не умрет его соперник, он по какой-то причине предпочел броситься вперед и вступить в ближний бой. Когда два человека сцепились в борьбе, то из них двоих улыбался по-прежнему Омир, а на лице у Томаса было написано отчаяние. Но очень быстро стало ясно, что сильнее был вовсе не Омир, по крайней мере, после того, как он был пронзен копьем. Однако только после того, как Томас вырвал у противника топор и нанес им решающий удар, выражение отчаяния исчезло с его лица.
Затих звон оружия, от которого давно уже умолкли ссорившиеся крылатые существа. В лесу наконец-то стало спокойно и тихо.
Когда Шенберг был около полудня вновь приведен к Андреасу, тот сидел в той же позе, что и в прошлый раз. Верховный жрец начал говорить, как только они остались наедине: – Ввиду того, что мысли о пытках не вызвали у тебя надлежащего и немедленного ужаса и я подозреваю, что применение их могло бы спровоцировать тебя на какие-то необдуманные попытки дезинформировать нас по вопросам, касающимся корабля, я решил, что следует принять крайние меры для твоего устрашения. Ты сам этого добивался. – Андреас вновь улыбался, очевидно, довольный своим острословием.
Шенберг уселся, нисколько не впечатлившись услышанным. Он произнес: – Ну и как это ты собираешься меня устрашать?
– Просто скажу кое-что.
– Андреас, этак я начну терять к тебе всяческое уважение. Если уж угрозы, высказанные тобой прежде, не достигли желаемого эффекта, то не поможет и какой-то шепот о неких великих и безымянных ужасах. Этими штучками ты меня не запугаешь. Точнее, ты вообще не сможешь меня запугать, по крайней мере, таким способом, каким хочешь этого добиться.
– Ну, а мне думается, я смогу. Мне думается, что я знаю, чего по-настоящему может бояться такой человек, как ты.
– И что же это?
– Пожалуй, я добьюсь своей цели, произнеся перед тобой всего одно только слово. – Андреас игриво хлопнул ладонями.
Шенберг ждал.
– Это слово – его имя.
– Торун. Я это знаю.
– Вовсе нет. Торун – это игрушка. А мой бог – настоящий.
– Ну, хорошо. Говори свое страшное слово!
–
Шенберг поднял брови с почти веселым вопрошающим видом.
Андреас прошептал три слога.
Шенберг не сразу ухватил смысл сказанного. Сперва он был просто в недоумении. – Берсеркер, – повторил он, откинувшись в кресле с недоумевающим лицом.
Андреас ждал, спокойно и уверенно, ибо его бог пока что никогда не подводил.
Шенберг произнес:
– Ты хочешь сказать... а-а я начинаю понимать. Значит, он действительно был здесь целых пятьсот лет и вы ему служите?
– Вскоре я собираюсь преподнести богу Смерти специальную жертву, состоящую из людей, нам более не нужных. Могу показать это и тебе, тебя это должно убедить.