Берсеркер (Сборник) Книги 1-11
Шрифт:
Свободного времени у него теперь были буквально минуты, и он не пытался поговорить с Лизой. Мысль о возвращении в Оибог вытеснила все остальные. Он чувствовал себя на пути к единственной своей любви. Люди из плоти и крови, в том числе и Лиза, приобрели свойство теней, и ощущение это становилось все сильнее по мере того, как все ярче делалось прошлое.
Однажды он и Амлинг сидели в креслах на Третьем Уровне Сектора в перерыве между тренировками. Лиза проходила мимо. Она остановилась.
– Деррон, желаю удачи.
–
– Деррон, я не должна была обвинять тебя в гибели Матта, – сказала Лиза. – Я знаю, ты не хотел его смерти. Ты чувствовал то же самое, что и я. Это была не твоя вина. Она говорила как о потерянном в войне друге. Совсем не так, как говорят люди, чья жизнь рушится со смертью любимого...
– Мне нужно было справиться с собой... Ты знаешь, у меня были проблемы... Но это меня не извиняет за все, что я тогда сказала. Я должна была понимать тебя лучше. Я прошу прощения.
– Чепуха, все нормально, – неловко проговорил Деррон: ему было неудобно, что Лиза так расстроена. – В самом деле, Лиза... ты и я... у нас может что-то получиться. Что-то хорошее.
Она посмотрела в сторону, нахмурилась.
– Я так думала о Матте. Но такого чувства мне всегда будет мало. Слишком мало... Деррон поспешно добавил:
– Если ты о чем-то большом, постоянном, как жизнь, то я уже пробовал один раз, всего один. И до сих пор не выбрался из-под обвала. Ты сама видишь. Извини, нужно бежать.
Он выпрыгнул из кресла и поспешил к Амлингу и остальным. Его уже ждали.
В день запуска костюмеры нарядили Деррона в немного поношенную, но вполне приличную одежду. В дорожный мешок положили умеренный запас еды, флягу коньяка. В кошелек – небольшое количество серебряных и золотых монет и поддельное письмо о кредите подателя в банке Имперского Города. Большая сумма Деррону не понадобится – так надеялись в Секторе, а посещение Святого Города в планы не входило. Но лучше застраховаться от случайностей.
Чану Амлингу досталась засаленная серая ряса и больше почти ничего – в соответствии с ролью нищего монаха-пилигрима. Почти всерьез он попросил дать игральные кости, доказывая, что он не первый монах в истории, экипированный таким образом, но Сектор в просьбе отказал.
Оба – и Деррон, и Чан, – повесили на шеи топорно вырезанные из дерева символы-клинья. Каждый скрывал миниатюрный коммуникатор, а вид у клиньев был дешевый: на них бы никто не позарился.
Из арсенала Третьего Уровня агентам выдали крепкие дорожные посохи. Посохи немного отличались друг от друга мелкими деталями, но были гораздо более мощным оружием, чем казались на первый взгляд: все агенты имели в качестве оружия такие посохи или другие абсолютно невинного вида предметы. Запуск делался с интервалами в полминуты, а прибыть они должны были в разные моменты прошлого и в разные места.
Во время подготовки
Деррон почувствовал эту перемену в атмосфере. Промелькнула мысль, что теперь у него тоже есть друзья среди живых. Агенты стали цепочкой, приготовились к запуску. Деррон стоял позади Амлинга, глядя поверх серого капюшона монашеского плаща.
Амлинг чуть повернул голову.
– Пять против десяти, – шепотом предложил он. – Я приземлюсь в грязюке вот по это место, и в миле от дороги!
– Не пойдет, – автоматически отказался Деррон, и тут начался отсчет. Очередь быстро пошла вперед, агенты один за другим исчезали. Амлинг что-то сказал. Деррон не расслышал. И в следующий миг Амлинга не стало.
Теперь была очередь Деррона. Он занес ногу в сапоге над ртутно блестящим пусковым кругом, опустил ее...
Он стоял в темноте. Он остро чувствовал запах открытого пространства, свежего воздуха. Его ни с чем нельзя спутать. Шепот ветерка, звук дождика – и полная тишина, великое одиночество, в котором возникновение Деррона должно было пройти незамеченным. Отлично!
– Досточтимый брат, – сказал он в темноту тихо, на языке эпохи Винченто, конечно. Ответа на было. Амлинг вполне мог тонуть сейчас в грязевой яме вдали от обочины. Он всегда получал то, на что спорил, такое у него было свойство.
Глаза Деррона привыкли к темноте, и он увидел под ногами плиты старого имперского тракта, проходившего через Оибог. Что же, по крайней мере, половина лары высажена Сектором на кончик иглы, прямо в десятку. Но точность запуска во времени предстояло выяснить.
Перейдя на субвокал, Деррон попробовал связаться с Сектором, провести стандартную сверку готовности, но коммуникатор молчал, как мертвый. Наверное, связь блокировала какая-то парадокс-петля. Время от времени такое случалось. Оставалось надеяться, что помеха не продлится долго.
Он выждал несколько условленных минут, – не появился ли Амлинг – открыл посох, сверился с компасом внутри. Еще раз безуспешно позвал достопочтенного брата и зашагал вперед. Подошвы сапог крепко били в плиты древней дороги. Вдалеке полыхали зарницы. Деррон глубоко вдыхал омытый грозой воздух.
Он не успел далеко уйти, когда сигнал передатчика уколол за ухом.
– Одегард, слышите меня? – Голос был мужской, усталый.
– Говорит полковник Одегард. Слышу вас.
– Полковник! – Деррон почувствовал прилив энергии. – Есть контакт, сэр! – Снова в микрофон. – Полковник, у нас прошло двое суток и три часа с момента запуска. Смещение временной шкалы.
– Понял. – Деррон продолжал говорить в субвокале. – У меня – плюс пять минут с момента прибытия. Я на дороге, ночь, идет небольшой дождь. С Амлингом связи нет.