Берсеркер
Шрифт:
На этот раз его глаза во время перехода оставались открытыми, и он видел россыпь фейерверков, сопровождающих тахионный скачок. Хаотические потоки радиации, отсутствовавшие в нормальном пространстве, хлынули ливневыми потоками со всех направлений. Ланс привнес с собой в гиперпространство островок нормальности, и каким-то образом ему удалось отыскать путь, имеющий хоть какой-то смысл. Расстояние превратилось в нечто такое, чем оно не должно было быть. Тени гравитационных масс, оставшихся в нормальном пространстве, проникали сюда, и от столкновений с ними надо было уклоняться.
Эти тени зловеще сгущались.
Фейерверк внезапно закончился —
Первое мгновение после того, как вернулась стабильность, Майкл сомневался, действительно ли «Ланселот» возвратил его в нормальное пространство. Они плавно парили, почти не двигаясь, в облаке каких-то твердых кристаллов, невероятно густом для межзвездного пространства. Складки и волны этого облака уходили в непостижимые разумом дали, озаряемые галактическими зарницами. С помощью зрения Ланса Майкл мог разглядеть, что каждая кристаллическая частица, очень твердая и однородная, имеет правильную форму. Ланс проник внутрь молекулярного и атомного строения этих кристаллов, но ни он, ни Майкл не могли дать им название. Самые крупные частицы были не больше тысячной доли миллиметра в поперечнике, а среднее расстояние между ними составляло всего несколько десятков метров.
Это на что-то похоже... наконец Майкл вспомнил. Очень твердый камень, вставленный в золотое кольцо, которое иногда надевала его мать.
Как далеко простирались поля алмазной пыли, «Ланселот» не мог определить. Несомненно, по крайней мере, в разных направлениях и на расстояние, значительно превосходящее обычные межпланетные значения.
Скользнуть обратно в полетное гиперпространство здесь, среди такой плотной материи, было, очевидно, невозможно даже для «Ланселота», без труда избегавшего столкновений среди густого переплетения гравитационных теней, где было бы тесно корпусу самого миниатюрного космического корабля. Майкл пустил Ланса вперед с максимальной досветовой скоростью, которую можно было безопасно развить в этих условиях, и, снова поддавшись внезапно нахлынувшей усталости, заснул.
Проснувшись, он обнаружил, что головная боль прошла, и с облегчением установил, что по-прежнему летит вперед, в том направлении, куда, как он был уверен, и должен лететь. Облако мелкой алмазной пыли, преграждавшее путь, стало заметно реже. Вокруг Майкла, прикрывая его голову и плечи, тускло светилась защитная оболочка в виде тупого конуса, мало чем уступающая защите большинства космических кораблей. Время от времени в защитных полях то тут, то там вспыхивала искорка от столкновения с крошечным кристалликом — судя по всему, Ланс решал, что в данном случае эффективнее уничтожить микрочастицу, чем пытаться уклониться от нее.
И снова в руках, ногах и шее Майкла возникли странные ощущения — но теперь это была не болезненная неприятная теснота, а что-то необычное и незнакомое. По-прежнему лишенный возможности осмотреть свое тело, Майкл решил постараться нащупать, в чем причина. Проведя правой ладонью по запястью левой руки, он был неприятно поражен открытием, что не может больше нащупать застежку, соединяющую его с «Ланселотом». Силовые поля и живая плоть, казалось, переплелись между собой так тесно, что Майкл больше не мог определить, какое из его чувств порождается какой материей.
Пытаясь побороть растущее беспокойство, он принялся растирать руки, ноги и шею. Странные новые ощущения не были сами по себе неприятными,
Майкл попытался ухватиться за успокоительную мысль, что это всего лишь следствие необходимых защитных мер, предпринимаемых «Ланселотом». Должно быть, для полета со сверхсветовой скоростью эти изменения обязательны. Вернувшись домой, он сразу же станет снова таким, каким был раньше. Ланс обо всем позаботится, он позаботится об обратных превращениях... А потом родители обнимут его, и он сможет переложить на их плечи все оставшиеся проблемы.
Самое главное — ему надо вернуться домой. Тогда все будет хорошо. Он наконец-то сможет выспаться. Выспаться по-настоящему, в просторной кровати с резными спинками.
Ощущение времени все еще было каким-то искаженным; после некоторого размышления Майкл пришел к выводу, что оно вообще исчезло. Внимательно оглядевшись вокруг, он обнаружил, что определенно все изменилось. Алмазы пропали. Впереди и сзади нависли скопления звезд, с виду не менее плотные, чем дым, однако все-таки далеко не такие густые, как Ядро. Эти звездные облака, казалось, застыли без движения. Быть может, «Ланселот» научился компенсировать искажение зрения, вызываемое приближением к скорости света? Впереди также находилась густая масса темной материи, которая могла быть, а могла и не быть частью Черной Шерсти.
На фоне этой черной массы — возможно, именно это зрелище и разбудило Майкла, заставило его полностью сосредоточиться — выделялось пятно света. Судя по всему, объект должен был быть огромным, превосходящим размерами все мыслимые гигантские звезды, однако он имел крайне неоднородное строение и неправильную форму. Спектр его излучения, особенно сильный в синей и более коротковолновой области, указывал на то, что Ланс оберегает глаза Майкла от опасной радиации.
Резко изменив курс, Майкл направился прямо на неизвестный объект. Обыкновенное любопытство заставило его забыть на время о том, что у него есть и другие цели. Даже несмотря на то, что он двигался с досветовой скоростью, огромное белое пятно стало заметно увеличиваться в поперечнике. Вдруг до Майкла дошло, что это не яркое тело, видимое на отдаленном черном фоне, а пучок света, проникающий сквозь мрак.
По мере того как он приближался, светлое пятно увеличивалось в размерах, а яркость его свечения усиливалась до безграничных пределов. Пролетев сквозь последнюю преграду космической пыли, Майкл с удивившим его спокойствием обнаружил две вещи: во-первых, скорее всего за все время полета он так ни разу и не видел Черную Шерсть; во-вторых, теперь, вероятно, у него появилась настоящая возможность отыскать ее.
Прямо перед ним сияло Ядро.
Последовал неизмеряемый промежуток времени, в течение которого Майкла не покидало ощущение, что он поднимается вверх. Ему почему-то казалось, что он плывет вверх, в гору. Он вынужден был изо всех сил работать руками и ногами, однако эти движения не вызывали усталости. Благодаря Лансу физические усилия не истощали его силы, и Майкл имел возможность двигаться долго и без перерыва.