Берсерки. Трилогия
Шрифт:
— А-а-а… жа-а-аль… хо-о-о-ро-ша, су-у-у… — Голоса вокруг стали какими-то далекими и растянутыми. Ковер мягко, но совершенно не больно ударил ее по затылку. — Жаге-э-э…
Последним, что увидела Эсмиэль, было искаженное дикой яростью лицо Ольги, влетающей в ее спальню в облаке обломков от высаженных дверей, намек на недоуменное выражение на лицах налетчиков, только-только начавших разворачиваться навстречу своей собственной смерти…
В личных покоях императора стояла гнетущая тишина. Она гранитной глыбой давила на плечи трех человек, сидевших в креслах и на диване.
— Как… как это могло случиться? — глухо
Некоторое время этот вопрос висел в воздухе, а затем раздался другой голос:
— Берсерки не всемогущи… и не всеведущи… никто не может постоянно оставаться в Проникновении.
В этот момент дверь распахнулась — и в домашний кабинет императора стремительным шагом вошел Старый Лис.
— Что, Эйзел? — вскинул голову император.
— Пока не слишком много, сир, — с ноткой сожаления в голосе ответил директор департамента стратегических исследований. — К сожалению, леди Ольга не смогла оставить нам ни одного из нападавших для допроса. А идентификация по изображению затруднена. Записи сенсоров наблюдения крайне размыты. Ведь все произошло в темноте. Вот взгляните. — Старый Лис положил на стол пластинку носителя и коснулся сенсора активации. — Лица практически неразличимы. Невозможно даже установить форму костей черепа, не говоря уж о форме и размерам носовой перегородки, чтобы попытаться провести реконструкцию.
— А по их черепам тоже невозможно все это установить? — раздраженно вскинулся Эоней. — У вас же в руках их тела.
— К сожалению, леди Ольга не оставила нам и целых черепов, — все с тем же строго дозированным сожалением ответил лорд Эйзел.
— И что теперь делать?
— Сейчас идет расшифровка генокода. Думаю, к обеду мы будем иметь полную информацию по большинству налетчиков. Поскольку не сомневаюсь, что большинство из них, а возможно, даже и все уже попадались в руки имперских правоохранительных органов и проходили процедуру генной идентификации.
В кабинете вновь установилась звенящая тяжелая тишина.
— Я не смог ее защитить… — глухо сказал Олег.
— Я тоже, — проговорила Ольга.
Олег качнул головой:
— Ты не понимаешь, я муж…
— А я друг! — зло произнесла Ольга. — И в отличие от тебя, я была совсем рядом. И ему, — она ткнула пальцем в сторону Эонея, — тоже есть в чем себя упрекнуть. Устроим коллективный плач или коллективное сепукку?
Двое из трех находившихся в комнате мужчин на мгновение вынырнули из своего горя, чтобы уже втроем озадаченно уставиться на единственную женщину.
— Был такой ритуал у части наших Прежних, — нехотя пояснила она, — ритуальное самоубийство.
Олег вздохнул:
— Ты-то как раз ее спасла.
— Будем надеяться, — вздохнула Ольга.
Она ворвалась в лабораторию профессора Сантроза с Эсмиэль на руках. Полтора километра, отделявшие дом Эсмиэль от Второго Императорского медицинского университета, она пробежала минуты за три. Ну да берсерк в состоянии боевого транса способен еще и не на такое. Впрочем, в тот момент она, кажется, уже выплыла из боевого транса, иначе бы просто убила тех охранников у входных дверей… Просто чудо, что накануне вечером они посетили именно эту лабораторию, и профессор Сантроз тогда очень подробно рассказал ей о своих экспериментах. Нет, не вызывало сомнений, что, если бы она вызвала медицинскую помощь, Эсмиэль рано или поздно все равно оказалась бы в регенераторе, но… скорее
Ольга осторожно положила совершенно безвольное тело Эсмиэль на один из лабораторных столов и несколькими точными движениями остановила процесс в одной из стационарных капсул, в которых шел крайне интересный эксперимент на самке горноматки. Во всяком случае, вчера профессор рассказывал о нем в крайне восторженных тонах. Раскрыв капсулу, она вышвырнула оттуда похрюкивающую в медикаментозном сне тушу горноматки и запустила процесс замены технологической жидкости, а сама прыгнула к лабораторному сейфу. Массивную стальную дверцу она просто вырвала из проема, лихорадочно похватала коробки с ампулами, шприц-пистолет и вернулась обратно к столу, на котором лежала Эсмиэль. Так, два кубика балокосилазы в сердечную мышцу, раны обколоть растворами номер три и одиннадцать, сенсор-дефибриллятор под левую грудь. Теперь надо срочно загрузить Эсмиэль в капсулу.
— Стоять! Ни с места! Руки вверх!
Ольга, уже взявшая тело Эсмиэль на руки, повернула голову. Вот черт, откуда они взялись? Или это те, кого она вырубила у входных дверей? Да нет, те еще вряд ли очухались. Скорее всего, это дежурная смена с центрального пульта охраны. Прежде чем добраться до лаборатории, ей ведь пришлось выбить пару-тройку дверей, да и сейф наверняка был на охране. Но как же вы, ребята, не вовремя.
Ольга притормозила, прикидывая, можно ли как-то быстро все объяснить, ну там козырнуть знакомством с императором, потребовать быстро связаться с дворцом, но сразу же отмела этот вариант. Как же, будут они связываться с дворцом по требованию странной особы, ворвавшейся в университет, вынеся закрытые двери, да еще и покрытой чьей-то кровью и мозгами. С другой стороны, не в коем случае нельзя допускать, чтобы они начали стрелять. Еще разнесут чего-нибудь важное…
— Ха! — выдохнула она, пиная подвернувшуюся под ногу корзину для бумаг и, быстро опустив тело Эсмиэль в капсулу, броском выскочила в коридор. Охранники, мать их… Тоже мне охрана, от пустой урны врассыпную бросились. — Дай сюда… — рявкнула она, ловя суматошно размахивающего разрядником охранника и выдирая у него из пальцев оружие. — И ты тоже! Сколько вас?
— Т-т-трое… — испуганно пробормотал первый из обезоруженных.
— Третий где?
— В-вон лежит. Его урной убило…
— Убило?.. — Ольга озадаченно развернулась. Вроде ведь не сильно пнула. Она припала на колено, ловя пальцами пульс на шее… да нет, живой, сомлел только. Где его парализатор? А-а, вот он. — Стоять здесь, — рявкнула она, — в лабораторию ни ногой. Если кто еще прибежит — не пускать! Понятно?!
— Т-так точно, — закивал охранник.
Но Ольга его уже не слушала. Охранник еще не договорил, а она уже стояла рядом с капсулой, в которой плавало обнаженное тело Эсмиэль, и торопливо подсоединяла аппаратуру к ее кровеносной системе.
Закрыв крышку капсулы, Ольга хлопнула ладонью по сенсору запуска и поглядела на наручный коммуникатор. С того момента как она выскочила из спальни Эсмиэль с ее телом на руках, прошло шестнадцать минут. Считается, что мозг без кислорода может прожить не более двадцати. Вроде успела. По простенькому плоскому экрану, закрепленному на боку капсулы, побежали цифры. Ага, первичная диагностика. Профессор говорил, что, если меньше десяти, шансов практически нет. Цифры бежали, бежали… пока не остановились на одиннадцати.