(Бес) Предел
Шрифт:
— Возможности человеческого организма не изучены, ровно, как и человеческий мозг, — спокойно произношу я, а самому хочется задушить эту стерву. — Это вообще самая загадочная структура. Психологичку вы, видимо, так и не включили.
— Игорь, вам не надоело? Вы приходите сюда не за советами и не как к психологу. Наши с вами отношения только называются сеансами. Я вам сотни раз твердила, что так, как живете вы-нельзя. Вы разрушаете себя. Ну вы же умный мужчина, очнитесь в конце концов. Так нельзя говорить, но… вы понимаете, что Марина может прожить
— Я думаю, — только ни одна здравая мысль, как ответить на вопрос этой стервы не приходит в мою голову.
— Давайте смоделируем ситуацию. Не будем брать в расчет вашу Олесю.
— Она не моя.
— Вы не за то цепляетесь, Игорь. Представьте себе, что однажды, выходя из клиники, вы натыкаетесь на женщину, которая вам понравится. Очень понравится, да так, что в один момент будет самый настоящий взрыв.
— Рядом с клиникой будет взрыв и понравившейся мне женщине оторвет ноги? Ну вы молодец, Елена, буквально не оставляете мне шансов отойти от больничной койки. Карма у меня видимо такая, днем у жены, а ночь с безногой.
— Вы не хотите меня услышать.
— Ну почему же, вы все сказали, и я услышал, дальше будет вопрос о том, что будет, если я вдруг влюблюсь в эту тетку. Нет, не влюблюсь.
— Господи, как мне жаль девушку, которую вы рано или поздно себе найдете.
— Не найду.
— А я считала вас умным. Давно мне не хотелось материться, и все же момент настал. Ладно, — вновь улыбается Елена, почесывая кончик носа. — Вернемся к массажу. Вы сказали, что сегодня вам снова его будут делать. Вас ничего не смущает? Например, то, что у вам что-то может встать.
— С хрена ли у меня должно что-то встать на массаж спины от Олеси.
— Ну я даже не знаю. Может от того, что вам будет делать его молодая девушка, к которой вы неосознанно что-то испытываете, кроме желания словесно постебаться. А может от того, что у вас хронический недотрах, и рука, прости Господи, не в счет.
— Я действительно испытываю к Олесе интерес, но не сексуального характера.
— Боже, конечно же, нет. Как можно! — наигранно восклицает Елена. — Знаете, сегодня я перешла некоторые границы и перейду их дальше. На сегодня наш сеанс закончен, Игорь Александрович. Жду вас завтра после массажа, обещаю быть крайне сдержанной и включить психолога.
— Можете не включать, мне нравится так. Только с некоторой фильтровкой про мою жену.
— Я постараюсь. Кстати, у меня к вам домашнее задание: все же представьте себе картинку, что однажды вы просыпаетесь и понимаете, что влюбились снова. И пусть это будет, к примеру, Олеся. Меня интересуют ваши действия. И ответ, такого не будет-я не приму. Все, на сегодня больше ничего не говорите, — делает характерный жест пальцами молчать, и буквально выпроваживает меня из кабинета. И все-таки белобрысая однозначно стерва.
Долго обдумывать слова Елены по поводу какой-либо
Глава 28
Ну дура малолетняя, мозг есть, а пользоваться все-таки не научили. Стоит, полусогнувшись к щенку, и треплет его за холку. Сейчас тебя, дуру такую, твой улыбчивый собеседник огреет и слова вымолвить не успеешь. Останавливаюсь около ворот и выхожу из машины, громко хлопнув дверью. То ли Олеся не услышала, то ли так была увлечена игрой с рыжим колобком, что не отреагировать она на меня совсем.
— Я тебе говорил не подходить к незнакомым дяденькам с щенками? — та видимо не ожидала меня увидеть, и кроме открытого рта я ничего не узрел. И только через несколько секунд наконец-то услышал тихое:
— Так он знакомый.
— А вы собственно кто? — интересуется хозяин тявкающей собаки.
— Конь в пальто.
— Олеся, это твой папа? — переводит взгляд на малявку, которая начала тянуть меня за руку. А до меня только сейчас дошло, что он сказал «папа».
— Я ее дед фронтовик, который сейчас достанет дробовик.
— Так успокойтесь, дедуля, — насмешливо произносит чмо в толстовке. — Мы с вашей внучкой просто беседуем. У нас с ней исключительно платонические отношения, пока, — снимая капюшон, выдает… парень. Судя по голосу и пятидневной щетине, я почему-то был уверен, что это мужик, но это совершенно не так. Понимаю, что его слова простая провокация, не более того, и хотя от души хочется выместить зло, помахав кулаками, здравый смысл подсказывает, что мне надо все же ретироваться отсюда. Вот только первый шаг я сделал не по своей воле, Олеся буквально потащила меня к дому, кинув на прощание своему собеседнику сухое «пока».
— Я правильно понимаю, это все тот же щенок, который так и не вырос, а курящий как паровоз мужик, и есть этот чмушник парень? — закрываю входную дверь, и скидывая на ходу обувь, начинаю я.
— Правильно понимаете. Только Вадим никакой не чмушник, так немножко провокатор, но вполне себе хороший. А щенок-это карликовый шпиц, он больше и не вырастет, он уже и не щенок.
— Вадим хороший? Ты серьезно, Олеся? Тебя жизнь чему-нибудь учит? Ты знаешь, что у него на уме? Кто он вообще такой?
— Внук вашей соседки Надежды Николаевны.
— Это кто?
— Соседка напротив, кажется, вы ее именовали как одинокая карга, ну или что-то типа такого. А Вадим ее внук, он программист и уже как два месяца фактически живет у нее. Ей тяжело одной, вот он и переехал, — выдыхая и оттягивая водолазку вниз, спокойно произносит Олеся. — Если бы вы не были поглощены не пойми чем двадцать четыре часа в сутки, и чуточку оглянулись бы по сторонам, то может хотя бы узнали по-настоящему своих соседей.