Бес шума и пыли
Шрифт:
— Что ж вы лестницу не изобрели? — простонал он, поднимаясь на ноги.
— О чем беспокоится Большой Дух?
— Лестницу хочет, — сказал я.
— А что такое лестница? — поинтересовался Разящий Клык.
— Ну… такие… штуки, по которым можно лазить куда угодно. Деревянные бруски, гвоздями скрепленные.
— О! Мудрость духов вызывает трепет!.. А что такое гвозди?
— Ну, такие… железные штуки, которыми можно скрепить что угодно.
— О! Мудрость духов не знает границ!.. А что такое железо?
Гаврила беспомощно посмотрел на меня.
— Всему свое время, — прервал я культурно-просветительную
— Великой честью для меня будет принять духов в своем вигваме! — склонился в поклоне вождь.
Дальше мы двигались на ощупь. Надо сказать, мне всё меньше и меньше нравилось селение людей из рода койота: не то что солнца — вообще ничего в двух шагах не было видно! Под ногами хлюпала грязь и похрустывала какая-то гадость. Воняло ужасно! Даже Филимон, прошедший через чистку авгиевых конюшен, оказавшись здесь, точно зажал бы нос…
Впереди слабенько забрезжил свет костра… Интересно, где они для огня топливо берут?
— Поганенько тут у вас, — высказался Гаврила.
— Пусть духи простят смертных, — отозвался Разящий Клык. — Нам сначала тоже не нравилось жить здесь, но потом жрец Потаенная Мышь убедил всех, что и у такого пристанища есть хорошие стороны.
— Умный человек ваш жрец, — сказал я. — Мне с ним, между прочим, до зарезу хочется познакомиться.
— Потаенная Мышь сочтет за честь! Хау!.. Да, теперь мы знаем, что здесь не так уж и плохо. Ветер сносит в овраг весь мусор, который лежит на поверхности долины Духов. С восточных лесов долетают сухие сучья и обломанные ветви, а с южных ручьев — дохлая рыба, выброшенная на берег. Нам перепадают также трупы стервятников и прочих птиц… В голодные годы всё это очень кстати.
Я поежился: сдохнуть можно от такого существования!
— Потаенная Мышь говорит с ветром, и ветер отвечает ему, — добавил Разящий Клык.
— Долго еще идти? — спросил Гаврила. Судя по звуку его голоса, он старался дышать ртом.
— Уже пришли, — констатировал вождь.
— Называется: вот мое селенье, вот вигвам родной… — пошутил я.
— Где? — изумился Гаврила.
— Сейчас разожжем поярче костры, и будет светлее… — засуетился вождь. — А разве духи не могут смотреть сквозь тьму?
— Раньше могли, — ответил я. — Пока один кретин мой японский фонарик не уничтожил!
* * *
Гаврила остался в центре поселка у большого костра. Разящий Клык объявил начало пиршества. Женщины рода койота поднесли детине пригоршню корешков и крохотную пещерную мышь, зажаренную на палочке — судя по тому, как остальные воины вздыхали и с шумом втягивали голодную слюну, выделенная порция считалась здесь царским яством, спецпайком для особо важных гостей!..
Я от трапезы отказался. Отказался также и от великой чести поселиться в вигваме вождя, поскольку, как выяснилось, в тесной палатке из шкур квартировали помимо самого Разящего Клыка три его жены — изможденные женщины неопределенного возраста с белыми, словно рыбьи брюшка, лицами, — шестеро детей и три удивительно толстенных бабищи, по которым никак нельзя было сказать, что последнее время они жили впроголодь… Я поинтересовался у вождя относительно этих монстров, и Разящий Клык, состроив зверскую физиономию, прошипел:
— Это матери
— Тещи? — догадался я. — Все три?
— Все… Видишь, Рогатый Дух, какие жирные? Кровь мою пьют потому что!
— А… А где проживает ваш жрец?
— Вигвам Потаенной Мыши стоит на краю поселка. Выделить воинов, чтобы они проводили Рогатого Духа? Погоди, подкрепись немного, а я найду достойных провожатых…
— Сам дойду! — поспешно ответил я, отворачиваясь от рагу из рыбьих хвостов. — Не терпится познакомиться с тем, кто наделен даром общения с духами и богами.
Выбравшись из вигвама, я скорым шагом пошел в направлении, указанном вождем. Люди рода койота шарахались от меня, как от привидения, хотя они-то и были больше похожи на призраков… Нет, определенно, не нравилось мне это местечко! Надо найти жреца, потолковать с ним и… Дальше будем исходить из результатов разговора.* * *Вигвам жреца действительно находился на самом отшибе — в нескольких метрах от жилищ рядовых членов племени. С верхушки до полога обвешанный обрезками шкур, скелетами мелких зверюшек и дурнопахнущими амулетами из рыбьих пузырей, он напоминал новогоднюю елку какого-нибудь шизофреника-авангардиста.
Я помедлил у входа. Ради соблюдения приличий собирался постучать, но стучать было некуда: вокруг — лишь шкуры, тряпки и всякая дрянь… Несколько раз громко кашлянул, как это принято у некоторых азиатских народов, чтобы дать знать хозяину о своем присутствии, но никакого эффекта не добился. Нахально распахнуть полог и на правах всемогущего духа ворваться в помещение тоже не представлялось возможным, поскольку я никак не мог определить — где же, собственно, вход?.. Пришлось действовать наугад.
Сорвав несколько амулетов, я обнаружил потертую до безобразия волчью шкуру, сквозь дыры которой ясно посверкивал огонь. Шкура полетела вслед за амулетами, и я вошел внутрь.
Хозяина дома не было. Интерьер вигвама Потаенной Мыши заставил меня припомнить избушку бабки Заманихи. Те же пучки травы, свисающие с потолка, те же застывшие навечно, скукоженные от огня и ветра мумии рептилий… В центре, огороженный каменными осколками, горел огонь, неизвестно чем питаемый: прямо из сизого песка рос оранжевый цветок пламени — невысокий и ровный; свет его позволял плотным теням в углах вигвама дремать в неподвижности, а не колыхаться рваными лоскутами… Вокруг огня лежало несколько трупиков пещерных мышей, вокруг которых мерно гудели зеленые мухи…
Уловив чье-то присутствие за спиной, я вздрогнул. Испугался, надо сказать, и, должно быть от испуга, прямо с порога нахамил:
— Презренный смертный! Как смеешь ты, не достойный слизывать пыль с моих мокасин, играть в прятки?!
Огонь вспыхнул ярче, тени, шипя, словно кошки с подпаленными хвостами, скакнули вверх, обнажив углы.
— Это я в прятки играю?! — деревянным голосом осведомился сидевший у стены вигвама в позе лотоса пухлый полуголый мужичок, медноликий и раскосый, очень похожий на разжиревшего Будду. — Чтоб у меня хвост отвалился!.. Ты, Адик, совсем в последнее время поляну не сечешь! Ты где сейчас должен быть? В конторе сидеть, строгий выговор с занесением в личное дело переваривать, а не по континентам прыгать! Еле-еле отыскал тебя среди здешнего бедлама…