Бес в ребро
Шрифт:
Несмотря на мощные защитные артефакты — пусть и пассивного типа — для использования недарами, я уловил в них легкое разочарование. Похоже, бойцы явно жалели, что не получится взять станцию приступом.
От такой их грусти у меня по спине даже пробежался мороз.
Барон что-то приказал на немецком, и эта банда разбойников тут же сложила оружие в броневики, а затем в прямом смысле этого слова закатала рукава.
Половина, достав из снаряжения длинные тесаки, направились в ангар, а еще два человека пошли к покореженному броневику.
Кашляя
Похоже, барон разделял мои невысказанные доводы, потому что просто отмахнулся от слов одного из вынужденных спасателей, а меня спросил совсем о другом:
— Надеюсь, вражды между нами больше нет и ты пригласишь меня и моих людей в гости?
Опять кольнуло опасение, но я от него просто отмахнулся. Будь у барона желание навредить мне и моим людям, он проделал бы это и без подобных ухищрений.
— Конечно. Всегда рад видеть вас у меня в гостях.
— Взаимно, друг мой, взаимно, — с улыбкой ответил барон, и мы опять же аки два джентльмена прошли внутрь станции.
За нами пошел только Тадеуш, остальные немцы остались наверху.
Понятия не имею, как это получается у тетушки Пин, но, когда мы прошли на кухню, обеденный стол был уже накрыт, причем достаточным количеством блюд, чтобы мне не было стыдно перед гостями.
Барон проявил вежливость и, попробовав почти все блюда, рассыпался в комплиментах поварам. Успевший переодеться дядюшка Чхан млел от похвал вместе с супругой.
После завершения ужина мы решили не мешать корейской чете готовиться к вечернему заезду и перебрались на пункт управления. В качестве сопровождавших лиц с нами увязались Тадеуш и Баламут.
— Может, вы хотели бы поговорить с сыном? — спохватился я, когда мы уже шли по коридору.
— Ничего, пусть посидит, помучается, — отмахнулся барон, но все же задумался. — Впрочем, стоит его навестить, чтобы не натворил глупостей. Тедди!
— Сделаю, господин, — поклонился Тадеуш.
Мне же хватило короткого взгляда на Гену, чтобы он все понял.
Когда наши помощники отправились делать втык хулигану, мы с бароном все же добрались до диспетчерской и спрятанным там запасам коньяка.
Сделав глоток пусть и не самого дорогого, но вполне приличного напитка, барон перешел к делу:
— Никита, давай напрямую. Сколько ты хочешь за то, чтобы мы забыли о глупости моего сына и никогда об этом не вспоминали?
Очень сложный вопрос, особенно учитывая наш дырявый бюджет, но тут жадность может вылезти боком. Головоруб до смерти останется бандитом, пусть и покрывшись медной патиной удельного боярства.
— Вы мне предложили дружбу, — чуть подумав, все же ответил я, — оценивать ее в золоте станет только дурак.
Барон задумался. Он, как и я, явно предпочитал расплачиваться за косяки деньгами. Но то, что было сказано наверху, касалось именно спасенной жизни единственного ребенка, а не материального ущерба.
— Раз ты так решил, быть по сему, — хлопнул он себя ладонью по коленке. — Но все, что снял с этих думкопфе, и броневик — остаются тебе.
Если честно, отказываясь от денег, я втайне надеялся на трофеи, но не думал, что получится настолько легко.
Мои сомнения явно отразились на лице, и барон уточнил:
— Не думай, это не ответная любезность. Таковы законы внешки. Что с бою взято, то свято. Это моя любимая русская поговорка, особенно потому что самая понятная. Можешь их хоть догола раздеть.
— Ну, значит, мне вообще грех жаловаться на несдержанность вашего сына.
Как я и надеялся, шутка барону понравилась.
— Хорошо сказал, — подмигнул он мне и, чуть подумав, добавил: — Хочешь дельный совет?
— Конечно, — тут же сделал я стойку, — кто бы не хотел?
— Мой сын, например, — погрустнел барон. — Мои советы его только раздражают.
Я решил никак не комментировать подобные откровения и просто промолчал.
— Ладно, — отмахнулся от печальных мыслей Головоруб, — вернемся к совету. Как по мне, ты слишком откровенен. О том, что твой Баламут — сильный боец, можно было и не говорить.
— А смысл? — не согласился я. — Вы все равно узнали бы, как и любой другой, кому это действительно нужно. К тому же скрывать от друзей подобные вещи как-то не очень хорошо.
— Тут ты прав, но в остальном следует быть более осторожным. Особенно со всем, что касается артефактов. Как думаешь, сколько на мне амулетов?
Я попытался прощупать ауру собеседника, но не ощутил ни одного отклика от магических конструктов. Впрочем, говорить, что у него ничего нет, было бы верхом глупости.
— Ты умен и не зря прожил свою жизнь, но об этом мире ничего не знаешь, — оценив мое выразительное молчание, ухмыльнулся барон, хорошо хоть без издевки. — Что ты слышал о привязке амулетов?
— Ну, вроде они позволяют их маскировать, — сказал то, что слышал от Барабаша.
— Все верно, — подтвердил мою догадку барон, — артефакторы привязывают конструкты к ауре владельца, и, если приходит запрос от постороннего, они просто не реагируют. На мне цацек из истинного серебра на пару миллионов, но ты ничего не почуешь, как ни старайся. А вот любой опытный маг с легкостью поймет, что у тебя на голове вместилище конструкта. И если ты таскаешь его постоянно, даже покидая станцию, то это не просто контактный обруч оператора магопреобразователя. И хуже всего то, что расположение артефакта выдает его ментальную природу. Как думаешь, приятно ли будет кому-то, если он поймет, что собеседник способен залезть ему в голову?