Бесчувственная

Нова Алёна

– Да. И думаю, захотят обменять на тебя, - признался Рысь.

У меня не нашлось слов, чтобы хоть что-то ответить.

– Эй, не вини себя. Я думаю, это Уирм, - сказал он, и меня передёрнуло.
– Почему он так одержим тобой, а? Хотя, это и не удивительно — любой захотел бы тебя себе.

Его глаза опять сделались звериными, напоминая, что в этом доме я в окружении опасных существ.

– Почему вы все такие милые? И что значит, любой захотел бы?
– разозлилась я.
– Во мне нет ничего особенного, и я сейчас не кокетничаю, напрашиваясь на комплимент.

– Ошибаешься, - не

согласились со мной.
– Возможно, тебе это и не очевидно, но ты привлекаешь своим внутренним светом. Не была бы особенной, к тебе бы так и не тянулись. Я думал, ты совсем другая.

– Перестань говорить загадками, - отмахнулась я.
– Лучше скажи, что собираетесь делать? Обменяете меня?

Мне этого, разумеется, не хотелось, но знать, что из-за меня сейчас может страдать другая девушка, было невыносимо. Эдвард способен на многое, только я понятия не имела, как далеко это «многое» распространяется, и оставит ли он Лиану невредимой.

– Сперва нужно понять, он ли это, но я уверен, что больше некому.

– Почему ты рассказал мне об этом?

– Хотел увидеть реакцию, - честно ответил Рысь.
– И знаешь, будь ты действительно расчётливой дрянью, я бы понял. Жаль, этого не видит кое-кто.

– А… - хотелось спросить о многом, но он не дал.

– Так и быть, обед на мне, - усмехнулся и тут же поспешил на выход, оставляя нас с Вольтом терзаться догадками, что это было.

А вскоре и кот решил, что спать надо там, где не шуршат страницы, мешая сосредоточиться, и тоже покинул меня. Какое-то время я сидела, обдумывая всё то, что узнала, разрываясь от желания поговорить с инспектором, но едва рука потянулась к артефакту, в библиотеке появился Палач, и дышать сразу стало трудно.

– Я не разрешал тебе читать эти книги, - медленно сокращая между нами расстояние, произнёс он.

– Вы сами сказали, что здесь нет секретов, - напомнила ему, поднявшись с места.

– Сказал. Но это не значит, что я хочу видеть тебя расхаживающей тут, как хозяйку.

Глаза в глаза, и у меня возникло чувство, что падаю в пропасть, на дне которой живёт чудовище.

– Прекрасно. Больше сюда не зайду.
– Я собралась уйти, чтобы не травмировать чувства оскорблённого Высшего, однако он перехватил, стремительно приблизившись, а потом и вовсе развернул так, что я оказалась вжата животом в стол, и Рэн толкнул меня вперёд, заломив руки за спиной. Всё это произошло в секунду.

– Что опять? Ещё не наигрались в похитителя?

Я беспомощно распласталась на поверхности, ощущая, как он прижался ко мне бёдрами и наклонился над ухом, прижав меня собой почти полностью.

– Игр-ра?
– прорычал он, пугая до дрожи, которую я не смогла сдержать.
– С игр-рами покончено, Наяр-ра… И докажу это тебе.

И когда звякнула пряжка ремня, мне показалось, что чудовище из пропасти сомкнуло свои клыки, перекусив меня пополам.

20

* * *

Да как она смеет?

Как может таять в моих руках, а потом сходить с ума от желания в объятиях другого? Я понял, что готов на самом деле убить Райдена просто за то, что смеет её касаться, а нахалку наказать так, чтобы больше не смела играть со

мной. Остановило меня лишь чудо, и я вовремя убрался, не понимая, почему так горит в груди, а спина зудит, сдерживая рвущиеся наружу крылья.

Злость сорвал на Нике. Она как раз выходила из спальни, и я набросился на неё, не дав даже слова вставить. Упрекал в том, какая она безответственная, безнравственная и эгоистичная, раз решила подставить меня, сбежав из дома, только ей, похоже, и правда было на это плевать.

– Да ты весь прямо полыхаешь праведным гневом, - улыбнулась она, кидаясь ко мне в объятия.
– Знаешь, я не могла больше быть без тебя в доме с отцом, который только и беспокоился о том, как бы сделать из меня домашнюю овечку. И я не выдержала.

Это признание самую малость примирило меня с действительностью, заставив задуматься, как спровадить эту липучку обратно под родительское крыло, и я немного успокоился. Но видя, как эта темноволосая ведьма, околдовавшая меня, вешается на шею другу — такая лохматая и ещё сонная, такая домашняя, — всё во мне воспротивилось этому зрелищу. Я поймал себя на жуткой мысли, что на самом деле брошусь на Рая, растерзаю его в клочья, и последствия меня совсем не волновали.

А потом вернулся Рысь с самыми неприятными новостями, и едва не треснувшее по швам спокойствие, висело на волоске от гибели. И без его дедуктивных методов стало ясно, кто повинен в исчезновении Лианы, но что делать в этой ситуации, я совсем не знал. Впервые я действительно не знал, как быть, а боги будто в насмешку посылали мне всё новые и новые испытания, не то намекая, чтобы прекратил свою дурацкую, уже никому не нужную месть, не то сделал уже что-то и перестал быть тряпкой…

Мы завтракали, как одна большая и дружная семья, а я никого не замечал, словно наяву слыша срывающийся голос дяди, который отправил меня сюда, на эти подыхающие от истощения земли.

«Заставь их заплатить! Маги и дальше будут убивать невинных, и своих они не пожалеют — в них нет любви к ближнему — тем более, к женщинам. Им не понять, что такое потеря своего сердца. Их у него нет».

Он знал, о чём говорил. Его жена погибла, мечтая вырваться из заточения неприступных стен, но сбежать от самого Владыки было невозможно, и она выбрала смерть, последовав примеру одной из «тринадцати невест». Об этой трагедии по сей день говорили лишь шёпотом и за закрытыми дверями, и по первости прибыв в Норвийскую империю я был в ужасе от того, как здесь относятся к женщинам. Но что хуже, как сами они к себе относятся, продаваясь, что блестящие побрякушки на витрине.

И я злился, но приходилось играть заготовленную роль, приходилось строить из себя самую бесчеловечную и жестокую тварь — благо, окружающие итак чувствовали меня на расстоянии. А теперь мне захотелось снова надеть эту маску и не снимать, пока последний убийца моей сестры не сдохнет в страшных муках.

Пока не сдохнет Мариус.

* * *

Запоздалый страх начал сковывать грудь, мешая дышать, но я не впустила панику, пытаясь думать. Хотя о чём тут было вообще думать? Палач захотел взять своё и его не беспокоили мои чувства, ведь он решил, что мне в любом случае всё должно понравиться.