Беседка любви
Шрифт:
Эбби поняла, что теперь у нее достаточно материала: сенсационных сведений и волнующих фактов, — чтобы вернуться в офис и приступить к работе. Ей нужно преобразить историю, рассказанную Мартином, в нечто читабельное: в длинную статью с фотографиями, документами и снимками скульптур Клэр. В статье будет необычная история любви — и нечто совсем иное. В ней будет показана настоящая жизнь,
Остаться в памяти людей, прожить жизнь, которую стоит вспомнить, — Эбби тоже стремилась к этому. Подобно Клэр, она считала себя заботливой и бесконечно преданной матерью. И ее отец, скорее всего, был бы изрядно впечатлен той работой, которую она успела проделать в «Леджер», хотя ни за что не признал бы этого в открытую. Но вот личной жизни она пока уделяла слишком мало внимания. В Нью-Йорке был человек, всеми силами стремившийся узнать, каково это — любить Эбби. Но она не позволяла ему. В отличие от Мартина и Клэр, она закрылась от любых возможностей. А ведь именно возможности превращают нашу жизнь в захватывающую историю.
Эбби хотелось, чтобы через много лет она могла оглянуться на прожитые годы и сказать: «А я, я сделала это. И это. И это тоже». Ей хотелось, чтобы в ее столе лежал толстый фотоальбом с разными снимками, а рядом с ним — куча писем, документов, билетов, рецептов и квитанций. Эбби знала, что сегодня она обязательно позвонит тому милому и привлекательному педиатру, Нику Келлехеру, а также что ее дочь Миранда будет от этого в восторге. Возможно, Эбби даже напомнит ему о предложении приехать к ним в гости на выходные. В конце концов, между Нью-Йорком и Лонгвуд-Фолс расстояние гораздо меньше, чем между Нью-Йорком и Лондоном.
Эбби подумала о Мартине, который каждый год летал туда-обратно через Атлантический океан только
Зная Мартина Рейфила — а после сегодняшней ночи ей казалось, что она знает его достаточно хорошо, — она понимала, что сейчас его уже нет в Лонгвуд-Фолс. Он вернулся в Лондон, к своему ресторану, своей жене Френсис, своим друзьям и клиентам. Более того, Эбби сомневалась, что он вообще когда-либо появится в городе, где родился. Он отдал ей — дочери Тихони — все, что принадлежало им с Клэр, и теперь она сама должна была решать, что с этим делать.
Эбби долго стояла в залитой солнцем комнате. Уже в коридоре раздались голоса: люди из фирмы Свифтов пришли на работу, так же как и ее коллеги — в редакцию «Леджер». В этот момент секретарша Ким, скорее всего, заваривает кофе, напевая что-то вполголоса и поправляя яркий ободок на голове, а кто-нибудь в своем кабинете вставляет бумагу в лоток копировального аппарата.
Но Эбби по-прежнему не двигалась с места. Вскоре ей придется поспешить на работу, но сейчас ей хотелось еще на несколько мгновений задержаться в мире, скрытом за тяжелой дверью складского помещения В. Она еще раз прошлась по комнате, на этот раз подолгу задерживаясь перед каждой скульптурой. В углу она отыскала статуэтку, которая была меньше всех остальных, и взяла ее в руки, чтобы рассмотреть получше. Скульптура лежала на ладони, подобно шкатулке с драгоценностями, — и это была беседка. Невозможно определить, как давно Клэр ее сделала, потому что беседка почти не меняется с течением времени, но Эбби легко узнала изящный узор из восьмиугольников и остроконечную крышу. Она смотрела на нее до тех пор, пока не увидела их, молодых и беззаботных: Мартина — непослушная прядь волос, как обычно, падает на лицо — и Клэр — майское солнце сияет в рыжих волосах, а на лице светится улыбка. Они, как всегда, обнимают друг друга и смеются от счастья.