Беседы о Гераклите. Тайный смысл древней философии
Шрифт:
Тот ответил:
– Но теперь это трудно. Я слегка ощутил этот вкус, и он так прекрасен – я оставлю все, что ты скажешь: Несколько ночей назад я впервые смог пробраться в королевский дворец. Я открыл сокровищницу, я мог стать самым богатым человеком во всем мире, но ты следовал за мной, и мне пришлось быть осознанным. Когда я стал осознанным, внезапно не осталось никакой мотивации, никакого желания. Когда я стал осознанным, бриллианты показались камнями, обычными камнями. Как только я утрачивал осознанность, сокровище было на месте. Я ждал и проделывал это много раз. Когда я становился осознанным, становился подобным Будде, то не
Как только вы познали осознанность, ничто не может превзойти ее – вы познали величайшее блаженство жизни. Затем внезапно многие вещи просто отпадают, становятся глупыми, нелепыми. Мотива нет, желания нет, сны растаяли.
Не следует действовать и говорить подобно спящим.
Это – единственный ключ.
Для всех бодрствующих существует один общий мир, а для каждого спящего – свой собственный.
У снов очень личный, сугубо личный характер! Никто не может проникнуть в ваш сон. Вы не можете разделить сон со своим возлюбленным. Мужья и жены спят в одной постели, но сны видят порознь. Невозможно разделить сон, потому что он – ничто, как можно поделиться ничем? Как мыльный пузырь, он совершенно не экзистенциален, им невозможно поделиться, вы вынуждены видеть сны в одиночестве.
Вот почему из-за спящих, столь многих спящих, существует так много миров. У вас есть свой собственный мир. Если вы спите, то живете в окружении ваших собственных мыслей, концепций, грез, желаний. Как только вы кого-то встречаете, два мира сталкиваются, приходят в противоречие друг с другом – такова ситуация. Понаблюдайте!
Понаблюдайте, как разговаривают муж и жена: они вообще не разговаривают. Муж думает о работе, о зарплате, жена думает о нарядах на Рождество. Внутри каждый из них имеет свой собственный мир, но их личные миры где-то встречаются – или, скорее, сталкиваются, – потому что наряды жены будут зависеть от зарплаты мужа, а зарплата мужа обеспечит наряды жене. Жена говорит: «Дорогой», – но за этим словом, «дорогой», кроется мысль о нарядах, она думает о них. Слово «дорогой» не означает того, что о нем написано в словаре, потому что каждый раз, когда женщина говорит «дорогой», это всего лишь прикрытие, и муж мгновенно пугается. Конечно, он этого не показывает, потому что, когда кто-то говорит «дорогой», нельзя показывать испуг. И он отвечает: «Да, дорогая? Как ты?» Но он боится, потому что думает о своей зарплате, знает о приближающемся Рождестве и чувствует опасность.
Жена Муллы Насреддина говорит ему:
– Что случилось? Я плакала, рыдала, слезы катились по моим щекам, а ты даже не поинтересовался, почему я плачу.
Насреддин ответил:
– Довольно! Такие вопросы слишком дорого обходятся. В прошлом я совершал эту ошибку очень много раз, твои слезы – это не слезы, это платья, новый дом, новая мебель, новая машина, многие вещи скрываются за этими слезами. Эти слезы – лишь начало.
Диалог невозможен, потому что внутри существуют два различных мира… Возможен только конфликт.
Сны – дело личное, истина – нет. Истина не может быть личной, она не может быть моей или
Вот почему Лао-цзы говорит, что язык может отличаться: когда говорит Будда, его язык отличается, когда говорит Гераклит, у него другой язык – но говорят они об одном и том же, указывают на одно и то же. Они не живут в своем мире. Их личный мир исчез вместе с их грезами, желаниями – вместе с умом. Ум имеет собственный мир, но у сознания нет своих миров. Пробужденные имеют один общий мир… Все, кто бодрствует, имеют один общий мир – существование. А все спящие и грезящие имеют каждый свой собственный мир.
Ваш мир должен быть отброшен – это единственное, от чего я прошу вас отречься. Я не говорю вам оставить жену, не говорю уйти с работы или отказаться от денег, отказаться от чего-либо, нет! Я просто говорю вам оставить ваш личный мир снов. Вот что для меня означает саньяса. Старая саньяса отказывалась от мира, от видимого. Человек отправлялся в Гималаи, бросал жену и детей – в этом нет никакого смысла. Не мир нужно оставить. Как его можно оставить? Даже Гималаи принадлежат этому миру. Настоящий мир, от которого необходимо отказаться, – ум, личный мир снов. Если вы отречетесь от него, то, оказавшись на рынке, вы будете в Гималаях. Если вы не отречетесь от него, то и в Гималаях создадите вокруг себя свой собственный мир.
Как можно сбежать от самого себя? Где бы вы ни оказались, вы будете с самим собой. Куда бы вы ни направились, вы будете вести себя одинаково. Ситуации могут отличаться, но как вы сможете измениться? Вы будете спать и в Гималаях. Какая разница от того, будете ли вы спать здесь, в Пуне, или вы будете спать в Бостоне, или вы будете спать в Лондоне, или в Гималаях? Где бы вы ни были, вы будете грезить. Отбросьте сны! Станьте более бдительными. Внезапно сны исчезнут, и вместе с ними исчезнут все несчастья.
Все, что мы видим, когда бодрствуем, есть смерть, а когда спим – сон.
Это поистине прекрасно: когда вы спите, то видите сны, иллюзии, миражи, ваше собственное создание, ваш собственный мир. Когда вы просыпаетесь, что вы видите? Гераклит говорит: «Когда вы просыпаетесь, то видите повсюду смерть». Может быть, поэтому вы не хотите видеть. Может быть, поэтому вы грезите и создаете вокруг себя облака из снов, чтобы не пришлось столкнуться лицом к лицу со смертью. Но помните: человек становится религиозным только после того, как встретится со смертью, никак не раньше.
Когда вы встречаетесь со смертью, когда вы сталкиваетесь с ней лицом к лицу, когда вы не избегаете ее, не уклоняетесь, не убегаете, не создаете вокруг себя облако, когда вы смотрите ей в лицо, встречаетесь с ней, с фактом смерти, внезапно вы осознаете, что смерть есть жизнь. Чем глубже вы движетесь в смерть, тем глубже вы движетесь в жизнь, потому что, как говорит Гераклит, противоположности встречаются и сливаются, они – одно.
Если вы пытаетесь убежать от смерти, помните: вы будете убегать и от жизни тоже. Поэтому вы выглядите такими безжизненными. В этом парадокс: убегая от смерти, вы становитесь мертвым – встречая лицом к лицу, принимая смерть, вы становитесь живым. В момент, когда вы сталкиваетесь со смертью так сильно, что начинаете чувствовать, что умираете, – не только снаружи, но и внутри тоже чувствуете смерть, прикасаетесь к ней – наступает кризис. Это крест Иисуса, кризис умирания. В момент, когда вы умираете в одном мире – мире горизонтальном, мире ума, – вы возрождаетесь в другом.