Беседы о Сталине
Шрифт:
Дочь маршала Тимошенко, Екатерина Семёновна, была женщиной царственной красоты. Но была она холодной в доме, не чувствовалось её гостеприимства и не создала она тёплой, благожелательной атмосферы. Его это угнетало. Он любил, чтобы были товарищи, может, любил больше, чем женщина могла это выдержать. Ему нужны домашняя теплота, уют, чего Екатерина Семёновна – красивая, всегда хорошо одетая, прибранная – создать ему не могла. У них было двое детей, Вася и Светлана. Вася умер в возрасте 23 лет. Светлана около 42 лет.
Встретился он позже с очень интересной женщиной, волевой, сильной физически и морально – чемпионкой СССР по плаванию Капитолиной
Корр.: Говорят, что он бабником был.
А.С.: Какие-то случаи исключать нельзя. Я не был в курсе деталей его личной жизни, но, зная его характер (он не прочь был повеселиться), допускаю какие-то моменты. Его хотят облить грязью, и то, что сейчас слышишь порой – это утрирование. А то и прямая клевета, переврано там многократно. И я как друг считаю своим долгом восстановить его доброе имя. Он метался, понимая, что жив, покуда жив отец. Над ним маячили Берия, Хрущёв, Маленков и Булганин. Эти люди его на свободе не оставят – он знал это. И в его поведении, видимо, бесшабашность порой проявлялась и таким образом.
Корр.: Пассии не устраивали скандалов жёнам?
А.С.: Этого не знаю, но знаю, что Василий флирты не считал делом серьёзным и подобные попытки сорвал бы с ходу. Серьёзно для него – жена, а остальное – нет.
Корр.: Кроме спорта и лётного дела интересовался чем-то? Читал?
А.С.: Да, он много читал, особенно в детстве. Любил Лавренёва, Горького, Шагинян, Пастернака, нравился ему «Разгром» Фадеева за то, что человек не теряет себя, потерпев поражение. Он говорил: «Вот это мужик! Его разгромили, а он сопли не распустил, остался боевым командиром». Любил читать о преодолении человеком обстоятельств, интересовался книгами, в которых описана авиация, действия лётчиков. В 1938 году вышли книги Асена Джарданова «Ваши крылья» и «Полёт в облаках». Это очень хорошие книги для первоначального знакомства с авиацией. Василий их буквально вызубривал. Ему очень нравились афоризмы, их было много в книге. Например «Изменить своё решение на посадке- всё равно, что пригласить друзей на свои похороны». Рассказывал о прочитанном, мы обменивались мнениями. Он не увлекался бездумным геройством и случайным успехом, а любил читать об успехе, которого добились через преодоление, когда обстоятельства против. Это было характерно и для него. Любил читать о конном деле, кавалерии, и всё, что мог схватить интересного об авиации – читал, продумывал, запоминал.
Корр.: Сам не думал писать?
А.С.: Такого разговора никогда не было.
Корр.: А театр любил?
А.С.: Очень любил театр, МХАТ. Это, очевидно, от отца. МХАТ Сталин очень любил, считал образцом. И Василию эти симпатии и предпочтения, очевидно, передались.
Набор пластинок у него был дома, классика, оперетты, опера: «Князь Игорь», «Хованщина», «Царская
Корр.: Как застолья проходили? Танцевали?
А.С.: Танцевали. Но мы ведь в 17 лет были уже в казарме. До этого школа, в 20 лет кончилась казарма, началась война. А после войны на домашних праздниках, днях рождения танцевали. Василий подражал отцу: никаких пустых тостов, а о чём-то конкретное слово. Василий ещё любил посмеяться немножко, когда вёл застолье, особенно над нерешительностью человека, чтобы не сказать трусостью. Ведь в то время проявлять трусость даже мальчишкам было позором. Василий с детства не терпел слова «боюсь». В играх дети, бывает, говорят: «Боюсь». У Василия этого слова в лексиконе не существовало, оно его выводило из себя. У Василия робости, нерешительности, трусости не было ни в каких ситуациях. Только по отношению к отцу: он боялся огорчить отца, сделать что-то плохо для отца. Хотя случалось это у него неоднократно.
Корр.: Любимые блюда, напитки были у него?
А.С.: Он любил кавказские блюда. Не потому что это вкусно, а потому что – кавказские. Он всё-таки считал себя грузином, хотя грузинский язык не знал, на грузина не был похож, в Грузии бывал мало, но считал себя грузином. Потому и любил музыку грузинскую, ансамбли, пляски.
Корр.: А сам танцевал грузинские танцы?
А.С.: Нет, я никогда не видел, во всяком случае.
Корр.: Он был заботливый отец?
А.С.: Проявлять заботу и внимание у него не всегда получалось. Сначала была война, затем новая жена появилась. Дети от первого брака остались у него – он тут власть употребил. Екатерина Тимошенко к его детям относилась прохладно. Зато когда появилась Капитолина Георгиевна, дети сразу были обласканы. Жить с Василием было очень нелегко, но она находила силы. Она с собой в дом принесла тепло. Он её очень уважал за терпение, за теплоту, которую она могла создавать в доме.
Детей он, конечно, любил. Пусть по-своему. Он был строг, иногда раздражителен. Его посадили в тюрьму, когда детки были маленькие. Старший, Саша, родился в октябре 1941, а Василия посадили в апреле 1953. Увидели они его уже в 1961 году, через 8 лет. Его как-то опускали и снова посадили. Полное беззаконие: он приговорён был с направлением в лагерь, а держали-то его в тюрьме. Лагерь хоть какая-то воля. А тюрьма – клетка, там под контролем полностью, жёстче всё. Он – очень деятельный человек, с кипучей энергией, любящий любой труд, и ему особенно было мучительно сидеть в клетке.
Выпустив, сразу сослали в Казань. В Казани поселили на 5 этаже в доме без лифта. А у него ноги были больные: ранение и сосуды очень плохие. Его после тюрьмы смотрел Александр Николаевич Бакулев и даже заплакал: «Васька, до чего тебя довели».
Корр.: Письма вам писал?
А.С.: Нет. Оттуда он писал Хрущёву, Молотову только относительно своего положения. Не писал мне. Думаю, заботясь о возможных адресатах, понимая, что письмо его может быть какой-то компрометацией. Он был человеком весьма благородным, предусмотрительным и осмотрительным, но не по отношению к себе