Беседы о журналистике
Шрифт:
Подобных примеров множество. "Я называю вас другом" - так называется книга очеркистки "Комсомольской правды" К. Скопиной о полярном летчике М. Каминском. Заголовок символичен. Именно так - через постепенное узнавание человека, приславшего когда-то отклик в газету, через деловое общение, перешедшее затеи в дружбу, - рождались газетные "подвалы" о подвигах покорения Арктики. Очерки составили книгу. Прочитав ее, давний друг М. Каминского написал: "Меня переполняет радость не только за себя, но и за всех, кто будет о тебе читать".
Другая книга очерков К. Скопиной, лауреата премии Ленинского комсомола, озаглавлена "Свои люди", что тоже выражает близость автора своим
Сколько раз я с нежной благодарностью думала о твоем мандате, который открывал дорогу к драгоценным сокровищам - человеческим душам... Активное отношение к людям - в газете и вне ее - всегда было огромным богатством "Комсомолки". Это твой мир, твои люди - помогай. Так учила газета..."
Еще один случай, также связанный с полетами, небом, "огромным человеческим мужеством и верностью журналиста долгу профессиональному и человеческому.
Впервые очерк о Г. Петерсе "Комсомолка" напечатала в феврале 1970 года. Он назывался "Отлучен от неба". Вторая публикация того же автора, Л. Графовой, "Небом единым" появилась в новогоднем номере - 1 января 1977 года. А что в семилетнем промежутке? Борьба и героя и журналиста за право человека летать. Право, которое невероятно трудно было доказывать и отстаивать изза того, что у Г. Петерса неизлечимая болезнь ноги. Чего только не случалось на общем пути журналиста и его героя: поездки на дальние аэродромы, медицинские комиссии, беседы в министерстве. И вот решающий визит Л. Графовой к министру гражданской авиации СССР Б. Бугаеву. "Борис Павлович просмотрел документы Петерса, ознакомился с рекомендациями Челябинской авиаэскадрильи, спросил мнение присутствовавшего при нашей встрече Шинкаренко (мнение авиационного врача, как я уже говорила, было близко к восхищению), и ни в чем больше не потребовалось убеждать министра.
Летчик понял летчика.
Чудо?.. Сейчас, когда вижу Петерса в его стихии, такого уверенного, такого здесь необходимого, кажется, что свершилась обыкновенная справедливость".
Приведем еще один эпизод из множества жизненных ситуаций, в которых сплетаются журналистские судьбы с судьбами встреченных ими людей.
Вскоре после войны газета "Московский комсомолец"
опубликовала фельетон журналистки М. Меленевской "Не называйте меня мамой". Он рассказывает о трагичной судьбе двух девочек, которыми помыкала морально опустившаяся мать. Она выгоняла дочерей из комнаты, когда собирались гости для попоек, и требовала: "Не зовите меня мамой!"
Гневный фельетон опубликовала газета. За ним последовал показательный судебный процесс. Недостойную мать лишили родительских прав, и опекунство над детьми взяли порядочные люди.
А девочки? Они на всю жизнь сохранили признательность к защитившей их журналистке. Одна из девочек, когда выросла, выбрала эту профессию.
Собственный корреспондент центральной газеты в Киргизии А. Дергачев познакомился с комсоргом колхоза под Фрунзе Виктором Г. Заинтересовал он журналиста ярким характером. Молодой активист горячо боролся с корыстолюбием некоторых односельчан, очень болезненно относился к любой несправедливости. Так что же, немедленно писать о нем очерк, прославлять за хорошие качества? А. Дергачев не торопился, однако из виду человека не выпускал, высказал о нем доброе мнение на перевыборах председателя колхоза. Бывший комсорг был избран председателем. Журналист по-прежнему частенько наведывался в его хозяйство. Очерк вызревал медленно, и одновременно крепла дружба корреспондента с новым председателем колхоза, которая порою ценнее поспешно изготовленных в номер строчек.
Не только включить в кадр, но и уметь оставить за кадром то, что еще не готово для всеобщего обозрения, то, чему гласность
Журналисту бывает даже вредна избыточная цепкость, когда любое событие меряют по шкале: годится, не годится в печать или в эфир. Такой фанатик строки себя не утверждает, а обкрадывает. Профессиональный утилитаризм, как и любая скаредность духа, лишь на время приносит результаты, да и то весьма поверхностные. Чем дальше, тем больше "исписывается" человек, его горизонт сужается, и редеет круг бескорыстных друзей. Профессиональная мудрость как раз в том, чтобы повременить порой "выносить" публикацию, дать проблеме оформиться, конфликту определиться, человеку одуматься.
Чтобы в результате не только поставить в статье или передаче некий важный вопрос, но и предложить возможные варианты его решения. Чтобы в результате - даже если материал и не опубликован - работа журналиста оставила, говоря словами поэта Л. Мартынова:
Незримый прочный след
В чужой душе на много лет...
– Работу над темой венчает "застольный период":
журналист остается один на один с чистым листом бумаги... И что же?
– Этот этап ничуть не легче, если не тяжелее, предшествующих. Недаром школьный отдел "Известий" выбрал себе девиз: "Прежде чем писать, посмотри, как красив белый лист бумаги". Подразумевается: не оскверни его небрежной или фальшивой фразой.
Встречаются в журналистской среде любители фразы.
Одного из них И. Ильф и Е. Петров высмеяли под личиной Никифора Ляписа по прозвищу Ляпсус. Он, как известно, любил выражаться так: "Волны перекидывались через мол и падали вниз стремительным домкратом".
Конечно, это пародия. Но вот действительность: отрывок процитировал обозреватель журнала "Журналист"
Е. Каменецкий по одной из подшивок. "Низкое пасмурное небо то и дело задергивают белесые шторы снежных зарядов. Ледяные волны, свинцовые цветом и ощутимой тяжестью, то лениво катятся за горизонт, то по воле циклона устраивают бешеную толчею. Ветер ревет и ревет, воет и свистит, полыхает, как необузданная огненная стихия... И не зря капитан Карпов встречает каждый трал, пришедший из глубины, словно пришельца из космоса..."
Право, это чрезвычайно близко к тому, что "волны перекидывались домкратом".
Чтобы создать цельную соразмерную конструкцию, необходимо найти ведущую мысль, опорный эпизод, ключевую деталь. Для осуществления замысла жизненные впечатления журналиста должны как бы выкристаллизоваться.
Кристаллизация. К этому образу обращался французский писатель А. Стендаль, чтобы передать постепенный, трудноуловимый процесс созревания чувства. К. Паустовский опирался на тот же образ, осмысляя свой журналистский и писательский опыт. "Творческий процесс, - говорил он, похож на кристаллизацию, когда из насыщенного раствора (этот раствор можно сравнить с запасом наблюдений и мыслей, накопленных писателем) образуется прозрачный, сверкающий всеми цветами спектра и крепкий, как сталь, кристалл".
Какой автор не мечтает о подобном итоге творческих усилий, какой журналист не стремится создать не просто оперативный злободневный очерк, а произведение, преодолевающее время!
Увы! Условия труда в журналистике таковы, что не всегда можно выкроить время на поиски самого точного слова, самой выразительной фразы, а уж вдоволь его нет никогда. И рождаются в связи с этим самокритичные профессиональные шутки: "Наш лозунг - лучше три раза досрочно, чем один раз правильно". И все же самые верные слова открываются тем, кто не забывает, что простейшая фра "Я вчера вечером пришел домой" может иметь 120 оттенков смысла. Они зависят "всего лишь" от порядка слов в этом нехитром предложении.