Беседы об архивах
Шрифт:
Выписки из Платона, Вольтера, Паскаля, Руссо, мастерски нарисованные маленькие розовые амуры со стрелами; акварельный портрет черноглазой девушки в голубом платье с высокой талией по моде александровского времени, с высоким и пышным белым кружевным воротником; несколькими карандашными штрихами сделанный прелестный портрет совсем юной девушки, вполоборота глядящей на нас, со светлыми вьющимися волосами, перехваченными ленточкой; стихи В. Жуковского, посвященные восьмилетней дочери владелицы альбома, собственноручно вписанные поэтом; тщательно прорисованный Хронос с неумолимым и страдальческим выражением лица, увозящий в челне Амура, и подпись по-французски: "Время уносит любовь"
Такой альбом, впрочем, хорошо знаком каждому читателю - описание его занимает полную "онегинскую строфу":
Поедет
Он занят Ольгою своей.
Летучие листки альбома
Примерно украшает ей:
То в них рисует сельски виды,
Надгробный камень, храм Киприды.
Или на лире голубка
Пером и красками слегка;
То на листках воспоминанья,
Пониже подписи других,
Он оставляет нежный стих,
Безмолвный памятник мечтанья,
Мгновенной думы долгий след,
Все тот же после многих лет.
А вот альбом совсем другого типа - альбом-коллекция с вклеенными в него автографами Александра I, Николая I, Шатобриана, Жозефины - жены Наполеона, Александра Гумбольдта, Дюма-отца... Альбом велся долго - в течение более чем полувека. Часть листов его была разлинована под ноты, и в 1834 году М. Глинка записал в нем отрывок из 1-го действия оперы "Жизнь за царя", в 1891 году оставил нотный автограф А. Рубинштейн ("Вакхическая песня"). В феврале 1869 года в этот альбом вписал свой экспромт семидесятисемилетний П. Вяземский, известный литератор пушкинской эпохи, надолго переживший своих знаменитых друзей. Страница альбома заполнена характерным, крупным, совершенно прямым, с острыми углами, как бы из черточек, разбросанных в разных направлениях, составленным почерком:
Альбом Ваш стар, но стар и я.
Так что ж? Тем лучше! С ним мы пара,
И старой книги бытия
Мы ветхие два экземпляра.
Той библиотеки уж нет,
Где мы в красивом переплете,
С узорной роскошью виньет,
При яркой, свежей позолоте,
У всех стояли на виду,
И люди любовались нами,
И в молодом своем чаду
Собой мы любовались сами.
Что ж делать? Каждому свой день!
Напрасны жалобы и пени;
Иные всходят на ступень,
Другие сходят со ступени.
Альбомная традиция продолжалась и в нашем веке и дошла почти до наших дней.
С 1919 года хранились два небольших альбома у их владельца - Самуила Мироновича Алянского (1891 - 1974), оставившего воспоминания о последних годах жизни А. Блока. Один альбом был начат записью Блока 1 марта 1919 года о новоорганизованном С. Алянским издательстве "Алконост": "Будет "Алконост", и будет он в истории, потому что все, что начато в 1918 году, в истории будет..." Это единственная опубликованная запись (в "Блоковском сборнике", изданном в Тарту в 1964 году). Там же записи В. Мейерхольда, П. Морозова, рисунок П. Купреянова, стихи Вяч. Иванова и вписанные матерью Блока стихи сына, написанные им в семилетнем возрасте. И посредине страницы отчетливым почерком с чуть скошенными строчками:
Хорошо поют синицы,
У павлина яркий хвост,
Но милее нету птицы
Вашей славной "Алконост"
Анна Ахматова
Второй альбом был сплетен в те годы, когда бумаги не хватало, из листов разного сорта и цвета - зеленоватого, серого, бежевого, голубоватого. Записи М. Гершензона, М. Семенова-Тяншанского, В. Шишкова, М. Зощенко, стихи О. Мандельштама, Вс. Рождественского, Н. Клюева, рисунки Ю. Анненкова и А. Ремизова.
...В десятые-двадцатые годы в доме на Садово-Кудринской жила семья Григоровых, хорошо известная в кругах московской интеллигенции. Надежда Афанасьевна Григорова окончила в 1914 году медицинское отделение Московских женских курсов, получив диплом со степенью "лекаря с отличием", и вплоть до 1950-х годов работала врачом в московских поликлиниках, а муж ее Борис Павлович служил экономистом, а также преподавал немецкий язык в московских вузах. Когда в 1909 году они поженились, в их доме образовался своего рода литературный салон, в котором охотно бывали поэты, композиторы и художники. Сохранился альбом Надежды Афанасьевны - с вощеной обложкой сливочного цвета, на которой красной тушью изображен крылатый дракон. Красный орнамент,
Если бы не эта традиция, закреплявшаяся когдато в альбомах "уездных барышень", мы не имели бы и "Чукоккалы" - знаменитых альбомов К. Чуковского с автографами едва ли не всех замечательных деятелей русской культуры нашего века.
Началом "Чукоккалы" была маленькая тетрадка, куда записывали, начиная с 1914 года, свои экспромты друзья и знакомые молодого и общительного литератора. Потом К. Чуковский заказал у переплетчика толстый альбом - и бурная литературная и художественная жизнь последующих лет стала оставлять на ее страницах свои засечки - драгоценные для будущего читателя следы исторического бытия.
Блок, Репин, Горький, Маяковский...
Что ж ты в лекциях поешь,
Будто бы громила я,
Отношение мое ж
Самое премилое.
...Собинов, Петров-Водкин, Шаляпин...
Идет ли заседание редколлегии организованного М. Горьким издательства "Всемирная литература", куда привлечены лучшие культурные силы страны, или совета петроградского Дома искусств - на столе лежит альбом, быстро ставший знаменитым, и в перерывах, а то и во время заседаний поэты, художники, ученые делают в нем зарисовки или записи - веселые, иронические, исполненные той свободы выражения, к которой так предрасполагает стихия юмора. "Художественный быт запечатлелся в "Чукоккале" своей праздничной стороной, - пишет современный критик М. Петровский, - вспышками разрядок после тяжкого труда и напряженной самодисциплины".
Сижу, бледнея, над экспромтом,
И даже рифм не подыскать.
Перед потомками потом там
За все придется отвечать
Эти строки вписаны в "Чукоккалу" Ю. Тыняновым в 1925 году. Замечательный альбом все еще ждет своих читателей, и когда он будет наконец издан - благодарная память о К. Чуковском и о его замечательных современниках приумножится,
Но вот и совершенно иные документы. Чем старее они, тем больше среди них таких, само наименование и содержание которых уже еле внятно современнику.
Покормежные письма на право жительства и работы в Москве, выданные Московской домовой конторой княгини Л. Меньшиковой ее крепостным Терентию Григорьеву и Тимофею Тимофееву... Составленное в ноябре 1895 года отношение митрополита Новгородского и Петербургского Григория петербургскому губернатору с просьбой принять меры против брака православной крестьянки села Заболотье Новоладожского уезда Анны Никитиной с крестьянином - старообрядцем деревни Верховин Конец Василием Ивановым.
И рядом письма, написанные два-три года назад, записи курсов лекций, читанных перед войной, список наличного состава эшелона, уходящего из Москвы в Ташкент в октябре 1941 года, дневники и воспоминания недавних лет, фотографии наших современников, судьбы, во многих чертах совпадающие с собственной вашей судьбой.