Беседы с патриархом Афинагором
Шрифт:
Что мы, православные, можем сделать в ближайшем будущем? Общение в таинствах католиков и протестантов представляется нам двойственным обетованием: мы видим в нем пророческий порыв, но в то же время опасаемся, что таким путем католики воспринимают не лучшую часть Реформации, — не любовь к Библии, не чувство свободы, но то понятие о Церкви и Евхаристии, которое не запечатлено полным соединением с Воскресшим. Поэтому я думаю, что только общение в таинствах католиков и православных может уравновесить эту эволюцию, уделив больше места в католичестве живому Преданию, которое позволит ему воспринять и лучшую часть в протестантизме…
Я
Однако не лучше ли говорить не об общении в таинствах католиков и православных, понятии новом и более дипломатическом,
Он
Я думаю что следует сохранить понятие общения в таинствах. Католики и православные разделяют единое таинство Церкви. Они должны теперь вступить в богословский диалог по существу, не вслед за диалогом любви, но внутри него. Вполне мыслимо, что совпадения в самом главном станут столь явными, что можно или скорее должно было бы установить de facto общение в таинствах, как переворот любви, так что и свете его все остальное будет дано нам как бы от избытка.
Самая моя горячая молитва — разделить однажды святую чашу с папой…
Да, единство сегодня — это историческая возможность. Я не указываю точной даты. Я надеюсь. И борюсь. Единство может быть достигнуто неожиданны образом, как и все великое. Как может произойти воз вращение Христа, Который сказал, что придет как тать. Католичество теперь оказалось в вихре. Все возможно.
Я
Создается впечатление, что католичество повторяет в этот момент духовную историю Запада после раскола, что теперь оно несет в себе Реформацию, французскую Революцию, социализм, но все это наслоения в разрывающих поляризациях. В нем как будто предчувствуется интеграция, преображение, к которому само по себе оно оказывается неспособным…
Он
Вот почему лодка Иоанна должна приблизиться ныне к лодке Петра, а иначе порвется сеть Церкви. Ныне Рим нуждается в Православии, чтобы открыть себя для свободы и для жизни, не теряя ощущения тайны. Если мы не согласимся на эту роль, к которой Бог призывает нас, мы превратимся в секту староверов, вытесненных из истории, а западное христианство расколется еще раз и, может быть, непоправимо. Если же мы сумеем ответить на призыв Божий, то католичество, соединившееся с православием, сможет включить в себя без опасности разложения лучшую сторону протестантизма, и свободы, и справедливости. Человеческая история обретет свой смысл и свое будущее в этом великом богочеловеческом средоточии.
Я
Можно ли предвидеть de facto общение в таинствах также и с протестантами?
Он
Это совершенно иная проблема. Здесь следует отдельно заняться англиканами и говорить скорее об открытом причастии. Для Реформации церковным центром остается Рим.
Я
Как могло бы осуществиться конкретно единство между католичеством и православием? У нас общая вера великих Соборов. Тринитарные и основные христологические определения, относительно которых нужно было принимать столько предосторожностей в спорах и определениях во Всемирном Совете Церквей, являются, наоборот, нашим общим достоянием. Filioque существовало задолго до раскола, и, мне думается, мы разделяем с католиками богословие и опыт Духа Святого, и потому сумеем найти формулы преодоления раскола. Учение о таинствах, если мы поместим его в тайну Церкви, не представит больших трудностей. Остаются догматические определения XIX века, в особенности же Первого Ватиканского Собора, касающиеся папской непогрешимости, с непосредственной и подлинно епископской юрисдикции папы над всеми верующими. Здесь, с человеческой точки зрения, препятствия кажутся непреодолимыми…
Он
Почему же? Эти определения были в одностороннем
При каких обстоятельствах все это может произойти? Мы этого не можем знать. Единство пребывает воле Божией. В наше время все меняется очень быстро. Западное христианство переживает большие трудности, многие из православных прошли через тяжелые испытания. Появятся новые искушения, может быть, более изощренные. Но и новые возможности, Единство возникает скорее всего сгорячее. Ведь Дух не только свет, Он и огонь.
«Audiatur et tertia pars» {«пусть выслушают и третью сторону»}
Я
Для широкой общественности ваша экуменическая деятельность сводится к сближению с Римом. Мне думается однако, что по примеру ваших предшественников и вслед за Окружным Посланием 1920 года Вас никогда не покидает мысль о «всехристианстве». После Вашего большого паломничества, в 1967 году, посвященного единству, Вы побывали не только в Риме, но и в Женеве, и в Лондоне.
Он
Да, и когда мне пришла мысль встретиться с папой в Иерусалиме, я предложил предстоятелям всех Церквей собраться на Голгофе, чтобы молить Бога об установлении единства. Константинопольский патриарх был одним из зачинщиков экуменического Движения, н первые десятилетия нынешнего века. Сам я сделал нее возможное, чтобы все православные Церкви вошли во Всемирный Совет Церквей. Теперь мне бы хотелось, чтобы и католическая Церковь как можно больше сотрудничала с Советом. Если бы она вступила в него, осуществилось бы то, что я называю «единством» Церквей.
Я
«Единство», в смысле единства действий на благо общего служения людям…
Он
Вместе выйти в мир, чтобы служить человеку… В этой области мы многому можем поучиться у протестантов. Однако евангельское служение Христа в истории будет плодотворным лишь в том случае, если его будет питать целостное присутствие Христа в Евхаристии. Здесь речь не идет уже о единстве, но о том, что я называю «союзом» в сакраментальном смысле, т. е. о полноте общения в единой вере и в единой чаше. Но если Всемирный Совет Церквей и являет собой провиденциальное орудие «единства», то динамизм «союза» я усматриваю в нашем сближении с Римом. Если католическая Церковь войдет в Совет, он будет содействовать этому движению, которое до сей поры ей трудно начать.
Я
Почему?
Он
Потому что при отсутствии католиков мы, православные, едва ли можем начать с протестантами диалог о самом существенном. Реформа–это внутренняя драма в истории западного христианства. Православные прижигают самые корни этой драмы, идя на сближение с Римом и содействуя его преображению…
Я
Минуя Рим, встреча православных и протестантов становится психологически нетрудной, однако ей будет недоставать духовной плодотворности. Между православными и протестантами нет той исторической тяжбы, которая столь трагически обременяет наши отношения с Римом. Во Франции, например, протестанты приняли православных и помогли им с таким великодушием и бескорыстием, за которые мы никогда не сумеем отблагодарить их сполна. Однако встреча духовная — это труднее. Она не обходится без недоразумений. Слова не имеют одного и того же смысла. Например, с одной и с другой стороны охотно делают упор на свободу в Святом Духе. И многие из наших протестантских братьев бывают согласны с нами, когда мы объясняем им, что для нас эта свобода не только утверждение самости обособленного индивида, но общение личностей…