Беседы
Шрифт:
С 1931 по 1951 г. Сталин занимался только одним — укреплением экономической мощи и обороноспособности страны. Так было до войны и во время войны, а после войны вместо передышки Советский Союз получил холодную войну, развязанную американцами в 1945 г. Они сбросили бомбы на Хиросиму и Нагасаки, чтобы продемонстрировать нам, что с нами будет, если мы станем сопротивляться воле Вашингтона. Ведь Трумэн, заменивший Рузвельта на посту президента, уже в 1946 г. начал диктовать Москве, какими по составу должны быть правительства в Варшаве, Будапеште и Праге, не объясняя при этом, почему Америку это должно волновать. Доктрина Трумэна применительно к Греции и Турции, план Маршалла — все это в 1947 г. привело к расколу Европы, а в 1948 г. началось конкретное противостояние: события в Чехословакии в феврале 1948 г., берлинский кризис летом 1948 г. В этих условиях Сталин и его группа делали все, чтобы, с одной стороны, удержать мир от новой войны, а с другой стороны — создать противовес американцам в виде собственного ядерного оружия. К тому времени, когда эта задача была решена, Сталин уже был очень тяжело болен. Первый инсульт у него случился в 1945 г. Тогда к нему на Кавказ присылали Гарримана, чтобы выяснить, как он себя чувствует.
— Это было летом 1945 г.?
— Да. Сталин тогда выкарабкался, хотя чувствовал себя очень плохо. Затем он перенес еще три инсульта, а в конце 1951 г. у него началась болезнь Альцгеймера. Поэтому в феврале 1951 г., когда стало
— Может быть, мы прежде поговорим о «ленинградском деле»?
— В январе 1944 г. состоялся первый за всю войну и вообще за многие годы Пленум ЦК. К пленуму Молотов, Маленков и Сталин подготовили проект, в соответствии с которым коммунистическая партия практически устранялась с политической арены. Отныне партийные органы должны были заниматься только вопросами агитации и пропаганды и участвовать в подборе кадров. Другие сферы жизни — экономика, культура, образование, наука, сельское хозяйство и т. д. — должны были курировать только советские органы, избранные народом. Но члены Политбюро отвергли это предложение. После окончания войны Сталин впервые заболел, и стало ясно, что нужно готовиться к его уходу, пусть даже в отставку. Встал вопрос о власти, и на этой почве во властных эшелонах, как сегодня говорят, произошел раскол по линии старые — молодые. Во время войны во главе страны над партией и государством стоял Государственный комитет обороны, куда входили Берия, Молотов, Маленков и Сталин, а потом добавился Микоян. У них было четкое разделение обязанностей, Берия, Молотов и Маленков, каждые полгода меняя контролируемые наркоматы, занимались производством вооружения, боеприпасов, обмундированием армии, мобилизацией и т. п. Как только оружие, боеприпасы и солдаты попадали на фронт, они поступали под контроль Сталина. Микоян, как обычно, занимался вопросами продовольствия. Иными словами, эти пять человек в то время возглавляли государство. Переведенные из Ленинграда Вознесенский и Кузнецов оказались как бы не у дел. Вознесенский всю войну провел в тылу, занимался второстепеннейшими вопросами экономики, но поспешил отметиться как истый бюрократ. Выпустил книгу «Военная экономика СССР в годы Отечественной войны», где три раза упомянул ГКО, не указав его состава, и один раз написал: «ГКО во главе с товарищем Сталиным», — и иди пойми, кто был в составе ГКО. Выслужиться хотел товарищ Вознесенский. Кузнецов, будучи секретарем ЦК, курировал Министерство внутренних дел, Министерство госбезопасности, Верховный суд, Прокуратуру СССР. Поэтому когда сегодня говорят об отступлениях от законности и репрессиях, прежде всего это следует относить на счет товарища Кузнецова. И вот Вознесенский и Кузнецов объединились и решили оттеснить старую гвардию — Берию, Маленкова, Молотова — и сами встать у власти. Но они были неопытны в политических интригах и закулисной борьбе, допустили множество ошибок, и их вскоре раскусили. Было принято решение изгнать заговорщиков из Политбюро и дать им работу подальше от Москвы, но они отказались. Мало того, стали писать письма на имя Сталина, где говорилось, что их облыжно обвинили, и просили вернуть им их большие хорошие должности. За несколько месяцев они до того надоели Маленкову, Берии и Молотову, что те решили возбудить дело, используя тот факт, что у Вознесенского в Госплане пропали очень важные документы, составлявшие государственную тайну. Вознесенского, Кузнецова и еще несколько человек арестовали. Эта история известна как «ленинградское дело», хотя «ленинградским» оно было только потому, что два главных фигуранта — выходцы из Ленинграда. Но Косыгин тоже был ленинградцем, однако к нему претензий не имелось. Дальнейшее, по сути, превратилось в чиновничью склоку.
Между тем узкий круг государственных руководителей продолжал борьбу за власть, и выяснилось, что наиболее сильными оказались два человека: Маленков и Берия. Первый — как человек, который фактически руководил партией, второй — как руководитель атомного проекта, а не как министр внутренних дел. Более того, он отвечал за разработку еще одного важного направления — ракетостроения. Атомными делами Берия был загружен сверх головы, ни до арестов, ни до девочек у него не доходили руки. Скажу, забегая вперед, что с девочками был связан начальник его охраны Саркисов. Сохранилась записка Власика, адресованная Берии: мол, Саркисов слишком донжуанит. Когда Берию арестовали, грехи начальника его охраны повесили на него. На XIX съезде в октябре 1952 г. отчетный доклад читал Маленков, а, как известно, кто делал отчетный доклад, тот и во главе. Любопытный факт: доклад Маленкова, речи Берия, Ворошилова и других выступавших были изданы Политиздатом на следующий день в виде маленьких брошюр, а пятиминутная речь Сталина — только через две недели. В апреле 1951 г. на XIII томе прекратили издавать собрание сочинений Сталина. Еще одна любопытная деталь: согласно первоначальному проекту, главное здание МГУ на Ленгорах венчала многометровая фигура Сталина. Осенью 1951 г. проект изменили: вместо статуи установили шпиль. Политиздат подготовил к изданию двухтомник переписки Сталина с Черчиллем и Рузвельтом в годы войны, но по неизвестной причине эта книга не была издана. Имя Сталина стали вымывать, но на первых страницах газет публиковались письма к товарищу Сталину, рапорты товарищу Сталину. Создавалась видимость того, что Сталин все еще стоит во главе государства. Так вот, после XIX съезда состоялся пленум. Сегодня мы знаем о том, что было на этом пленуме, только из воспоминаний Константина Симонова, написанных почти три десятилетия спустя. Я многократно обращался в архивы, просил дать стенограмму ноябрьского Пленума 1952 г., и мне с улыбкой отвечали: а ее не существует, не велась стенограмма. Логично предположить, что если профессиональным историкам не дают стенограмму Пленума, а вместо нее подсовывают воспоминания Симонова, неизвестно на чем основанные — значит, от нас скрывают истину. Я не верю, что там выступал Сталин, он был не в том состоянии. Не мог он произнести на Пленуме длинную речь, громить Молотова, Микояна, обвинять их в чем-то. На Пленуме вместо Политбюро избрали Президиум ЦК, и тот принял решение: утвердить товарища Берию исполняющим обязанности Председателя Совета Министров СССР. Второе: утвердить товарища Маленкова исполняющим обязанности Первого секретаря Коммунистической партии Советского Союза. Ясно, что если Сталин и был на Пленуме, то в качестве почетного гостя. Решался вопрос о власти, и предпочтение было отдано Берии. Ведь со времен Ленина главным в партии считался не ее глава, а Председатель Правительства. Борьба за власть продолжалась между ноябрем 1952 г. и июнем 1953 г. Благодаря не очень, скажем так, честным действиям Маленкова и Берии, им удалось подняться наверх. Сначала убрали Абакумова, потом Власика, затем арестовали Поскребышева, и Сталин остался один на один с реальной властью. К тому времени он фактически отошел от дел: будучи уже тяжелобольным человеком, он последние два года жил на ближней даче, делал вино из винограда, который ему присылали из Грузии, и угощал гостей. Поэтому вздорны попытки приписать ему «дело врачей» и дело Еврейского антифашистского комитета. Сталин уже ни во что не влезал, не до этого ему было. Но у нас, только для того, чтобы превратить Сталина в жупел, игнорируют
— Кому это сейчас нужно?
— Мне кажется, это нужно тем, кого Джилас назвал «новым классом» — бюрократии. Кто боится персональной ответственности? Бюрократ. Он скрывается за законы, за бумажки, за начальство и никогда не признает своих ошибок. На Западе, если что-то произошло, министр тут же подает в отставку. У нас не происходит ничего подобного. Арестовали одного министра — Адамова, в Америке ему грозил бы пожизненный срок. Сегодня он получил условный и гуляет на свободе — думаю, отделается и от условного срока. Почему? Потому что если посадить его, надо сажать и других.
— А почему Берия проиграл Маленкову?
— Дело в том, что он вместе с Хрущевым попытался расширить самостоятельность союзных республик. С помощью аппарата Хрущева он начал готовить постановление об усилении роли Латвии, Литвы, Эстонии, Украины. О чем шла речь? Никаких русских у власти, в партии и Правительстве, в Верховном Совете должны быть только представители местной национальности. Берия и Хрущев, как бывшие секретари союзных республик, представляли интересы национальных элит, которых не устраивала конкуренция со стороны более квалифицированных и лучше подготовленных русских. Многие руководители на местах плохо знали русский язык, а ведь компартии обязаны были регулярно посылать отчеты в Москву на русском языке. Некоторые республики были просто не готовы к самостоятельности. А тут еще Маленков в открытую пошел против партии, то бишь против Хрущева. В мае 1953 г., как Председатель Совета Министров, он подписал постановление, по которому у партийных работников высокого ранга отбирались все привилегии: машина, дача, кремлевская поликлиника и кремлевский паек, а главное — конверт, в котором каждый месяц человеку выдавали два-три, а то и десять окладов. С этой суммы не платились ни партийные взносы, ни налоги. Одновременно всем советским руководителям повысили зарплату. Недовольные засыпали ЦК письмами: кто-то просил вернуть кремлевскую вертушку, кто-то — лечсанупр. Хрущев из денег партии незаконно выплатил им то, что они недополучили за четыре месяца, и в сентябре 1953 г. Пленум единогласно избрал его Первым секретарем. Создание в марте 1953 г. коллективного руководства означало, что больше не будет ни Генерального, ни Первого секретаря, а есть просто секретари партии. Избрание Хрущева Первым секретарем без каких-либо обоснований было прямым нарушением решений мартовского Пленума. В декабре 1953 г., понимая, что государственная власть сильнее партийной, Хрущев стал заместителем Председателя Совета Министров СССР — председателем бюро по сельскому хозяйству Совмина СССР. Он не только получил возможность проводить свои аграрные реформы, но и должен был, казалось бы, отвечать за них. Однако, когда в 1954 г. Хрущев провалил в сельском хозяйстве все, что только возможно, ответственным за его ошибки сделали Маленкова, которого сняли с должности Председателя Совета Министров СССР. Как Маленков устранил своего конкурента Берию, так теперь Хрущев устранил самого Маленкова, получив чуть ли не единоличную власть.
— А как удалось устранить Берию?
— Очень просто. В воспоминаниях Конрада Аденауэра говорится, что в мае 1953 г. правительствам СССР, США и Великобритании удалось достичь консенсуса по вопросу об объединении Германии. Это не понравилось Аденауэру, и он, как сам признается в воспоминаниях, чтобы предотвратить соглашение великих держав по Германии, с помощью своих агентов спровоцировал выступления рабочих в ГДР — в Берлине и еще нескольких городах. Берлинские события приняли такой оборот, что туда пришлось послать Берию для ликвидации мятежа. Он находился там, по разным подсчетам, от трех до четырех с половиной дней. За это время Маленков объяснил членам Президиума ЦК и Совета Министров, какая страшная участь им уготована, если они не уберут Берию. На следующий день после возвращения в Москву Берия приехал на заседание Совета Министров и оказалось, что это совместное заседание с Президиумом ЦК. Обсуждались разные вопросы, и в частности вопрос о снятии его с поста министра внутренних дел. Заседание было очень долгим и, судя по всему, бурным, продолжалось почти 12 часов. После того как проголосовали, Берию арестовали и увезли, только и всего. Он даже толком не понял, что произошло. Наличие заговора подтверждается и тем, что примерно в пять часов вечера того же дня в Москву вошли танки то ли Кантемировской, то ли Таманской дивизии. Шли они по Можайскому шоссе, затем вышли на Смоленскую площадь, завернули налево по Садовому кольцу, с тем чтобы с разных сторон выйти в центр. Кто им отдал приказ, точно установить невозможно, государственная тайна. Почему? А потому что и сегодня кто-нибудь может заинтересоваться тем, как ввести танки в Москву, где ключевые точки — те самые банк, почта и телеграф, условно говоря.
— Приказ, вероятно, отдал министр обороны?
— Тут можно додумывать и прикидывать, но точно сказать, кто отдал этот приказ, невозможно. Допускаю, что Берию отправили в Берлин и одновременно отдали приказ о вводе войск. Но одно могу сказать: никакой стрельбы, штурма его особняка на углу Садового и улицы Качалова не было, сам бегал, смотрел — тишина и покой. Видимо, слухи пошли после того, как арестовали охрану Берии, которая располагалась там же по переулку, в одноэтажном доме.
— Т. е. он недооценил угрозу со стороны своих партнеров?
— Да, но в нашей истории такое уже случалось. Троцкий ведь тоже уехал, когда хоронили Ленина. Но Троцкий уехал по собственной воле, а Берию услали. После его ареста Хрущев от своего имени направил в Тбилиси бумагу, в которой требовал немедленно арестовать всех без исключения родственников Берии. Это человек 20 или 25, в том числе его дядя, глухонемой от рождения, какая-то родная или двоюродная бабушка 90 лет. Гадкая бумага. Как после такой грязи можно сказать доброе слово о Хрущеве?
— Над чем Вы сейчас работаете? Что Вас более всего волнует?
— Более всего меня интересует национальный вопрос, а в свое время волновало, как мы дошли до жизни такой, что у нас все в одночасье рухнуло: страна, армия, которая забыла о присяге, партия, точнее ее ЦК. Ведь это можно было предотвратить. И чтобы разобраться в этом, я сел писать книги. Сегодня меня еще больше волнует вопрос: когда начался распад страны, как и почему? Сейчас я пишу книгу по истории национально-территориального вопроса. У нас писали монографии по национальному вопросу о том, как шла ликвидация неграмотности в Адыгее и на Чукотке, сколько там построили школ, больниц и театров. Гораздо важнее выяснить, в каких рамках и когда у нас на национальных окраинах заговорили об автономии или о независимости. Царское правительство, как говорится, копало себе могилу, когда создавало Латышскую стрелковую дивизию, Польскую дивизию, Дикую дивизию. А Временное правительство довело до кондиции все, чего хотели сепаратисты. Сегодня я начинаю понимать, что суть Гражданской войны заключалась в восстановлении власти и контроля на всей территории страны. Пока мы не разберемся в этом, у нас не будет уверенности, что завтра и Российская Федерация не развалится по национальному признаку. Если мы будем знать правду о нашем прошлом, может быть, нам удастся избежать ошибок в будущем, не наступать на те же грабли.