Бесенок
Шрифт:
— Много ты понимаешь… — вновь повторил свою присказку Петр Аврамович, нахмурившись.
— Так ты скажи. Что мне понимать надобно? Я же только учусь.
Дед ничего не ответил.
— Ежели ты сабельному бою пожелаешь научиться добро, то к кому пойдешь? К дурню сельскому али к лучшему рубаке в округе?
— Причем тут это?
— Люди устали от того, что наши соседи нас постоянно превосходят. Просто устали. Вон, сколько дед мой, Алексей Михайлович с ляхами да литвинами воевал. Сколько пупок надрывал. И едва одолел. А ведь перед тем их швед
— Что ты мне голову морочишь?
— Я хочу, чтобы ты и прочие мои родичи подумали над моими словами. Вы ведь не только себя топите в сортире, не только меня с мамой туда тащите, но и России гадите словно псы шелудивые.
Дед от этих слов вскинулся, сверкнул глазами, но промолчал.
Леша тоже не продолжал. Ждал реакции.
— Чего сидишь? — буркнул Петр Аврамочив, нарушая тишины. — Иди куда шел. Али не все сказал?
— В ближайшие два-три года многое решаться станет. Зерна отделятся от плевел. И я очень вас прошу — думайте, что делаете. Меня малолетнего не слушайте. Никого не слушайте. Сами мозгуйте. Река ведь вскроется. И тех, кто оказался не на той стороне, смоет. А кто я без вас? И кто вы без меня?
С этими словами Алексей встал с лавки и отправился вслед за тетей. К маме. Дед же проводил его хмурым взглядом.
— Вот ведь черт языкатый… — тихо буркнул вошедший в палату его брат Петр Аврамович Меньшой.
— Все слышал?
— Слово в слово.
— И что думаешь?
— Что нам нужно крепко помозговать. Он как про старые иконы сказал — тоже вспомнил. Другие там ратные люди стоят. Не врет стервец. Может и в остальном также?
— Может, пока он тут, отчитаем его на изгнание нечистой силы? А я перед Ромодановским всю вину на себя возьму.
— А зачем?
— Так сам видишь — бесенок.
— Так ведь наш бесенок. И он, мнится мне, дельное говорит. Милославские мягко стелют, но…
— Этот бесноватый думаешь лучше?
— Как по мне этот стервец далеко пойдет. Если ему кто головенку за длинный язык не открутит…
Тем временем царевич настиг тетю, которая о чем-то болтала со служанкой.
— Как там мама? — спросил парень. — Вы так быстро поговорили?
— Видеть она меня не хочет.
— Вот как?
— Тебя тоже.
— Это мы сейчас решим… — произнес царевич и уверенным шагом направился к маме.
— Постой! — воскликнула служанка, забегая перед парнем и разводя руками, перегораживая тем проход. — Она и тебя велела не пускать.
Алексей остановился.
И взглянув в глаза этой служанки спросил:
— Ты смеешь останавливать наследника престола?
— Царица приказала… — прошептала служанка.
— Вот ее слова услышу и подумаю — подчиняться али нет.
— Не пущу.
— Ежели упадешь — голову береги.
— Что? — не поняла служанка.
Алексей же, сделав короткий разбег врезался в нее всем своим невеликим телом. В мягкое пузико. Успев заступив не то, что ногой, а почти что телом ей под колено. Та ведь раскорячилась, широко расставив руки и ноги.
Парень же через нее ловко перескочил и юркнул к маме.
— Я же сказала, что не хочу тебя видеть. — прошипела Евдокия Федоровна, не поворачиваясь к сыну.
— Ты что творишь! — повысил голос царевич. Пискнув это своим детским голосом настолько жестко и грубо, насколько мог. Отчего мама соизволила обернуться и со смесью раздражения и удивления уставиться на него. — Сидишь тут как побитая собака! Уже вся Москва судачит, что ты признала в этой шлюхе равную.
— Что ты несешь?! — раздраженно воскликнула мать.
— А ты думаешь царица бы обиделась на слова шлюхи? Ты ведь этой своей выходкой только подняла ее в глазах окружающих. Стали даже болтать, будто бы она новая царица. А ты — так.
Евдокия Федоровна зло прищурилась, но промолчала.
— Мама, чего ты этим добьешься? Тебя закроют в монастырь. Папа возьмет себе новую жену. Она родит ему еще одного мальчика. И меня отравят или еще как изведут. И себя сгубишь, и меня. Этого хочешь?
— Не говори глупостей.
— Ты мало уделяла внимания истории. А ты почитай. Такое в былые годы сплошь и рядом творили. Хочешь, чтобы я сдох? Так и скажи. И я уйду. Что молчишь?
— Сынок…
— Ты — царица. Ты себя не на помойке нашла. Чтобы не сказала тебе эта баба, все пустое. Ибо она шлюха, а ты жена царя и мать наследника. Понимаешь?
— Ненадолго.
— А это от тебя зависит.
— Если бы… твой отец…
— Мой отец нуждается в женщине, — перебил ее Алексей, — которая бы им гордилась, его ценила и его поддерживала. Во всем, что он делает. Думаешь почему он искал утешения у этой шалавы? Я поспрашивал. Так она его во всем поддерживала. Петя ты молодец. Петя давай. Петя я верю в тебя. И так далее. А ты? Что делала ты?
Царица промолчала.
— В общем — приводи себя в порядок и приезжай к тете Наташе.
— Это еще зачем?
— Будем придумывать как вытаскивать нас с тобой с того света. Или ты думаешь я зря отца развлекаю подарками? Ну это ладно. Сейчас главное — вытащить тебя из этой норы. А то — раскисла. Сидишь тут — сопли пузырями пускаешь, а эта торжествует. Ведь выходит — она победительница, а не ты. Ведь как принято судить? Кто на поле боя остался, за тем и победа…
Сказав эти слова парень не прощаясь вышел.
Глянул на служанку.
— Не сильно ушиблась?
— Головой только о пол приложилась. — потерев затылок недовольно произнесла она.
— Будет урок. Если я приказал — выполняй впредь.
— Но царица…
— Я наследник престола. Не она. Понимаешь? И она моя мать. Мало ли с ней что там случилось? Мне войти к ней всегда можно.
— Ты какой-то злой… — заметила Наталья Алексеевна. — С мамой твоей все хорошо?
— Хворала она. — громко, даже излишне громко произнес Алексей. — Но обещалась скоро в гости приехать. Оттого и злой, что мне о том не сказали. Словно не родной я ей. Пойдем от сюда.