Бесенок
Шрифт:
Петр же, слушая это, откровенно улыбался. Его и самого воровство уже достало до печенок. Отчего проказы Алексея на почве борьбы с этим пагубным дело радовали весьма.
У него в письме были несколько иные сведения. Ромодановский не сильно распространялся на тему слухов, а потому писать старался по делу. Поэтому Лефорт все же смог открыть некоторые неизвестные ему детали. Да и посмотреть на кислую мордочку Алексашки было приятно. Вон как скуксился. Представил себя на месте этих мастеровых да дьяков…
Так или иначе, но Франц сумел развеселить царя и отвлечь от
* * *
В Москве тем временем шел дождь. Не так чтобы сильный, но затяжной и весьма мерзкий. Такой, когда становиться слякотно, сыро и прохладно буквально везде. И носа совать на улицу не хочется. Многим, увы, такой сценарий был недоступен. Алексей же наслаждался, пользуясь своим положением.
Но не только.
Он очень опасался заболеть и умереть от банальной простуды. В реалиях этого времени — самая что ни на есть обыденность. Так как нормальных лекарств не существовало.
Да, как-то можно было выкрутится всякими отварами и настоями укрепляющего характера на ягодках и травках. Но это если не очень сильно захворал. А вот если серьезно — тут только на бога и оставалось полагаться. Ибо русская рулетка. Причем играли в нее не подходящим для этого револьвером SW1871 года[16], а чем-то вроде пистолета Макарова. Так что надеяться оставалось только на осечку.
Посему царевич старался всегда одеваться по погоде и не промокать. Но дождь приказов не слушается. И не всегда можно отсидеться дома. Так что Алексей, получив себе в руки химическую лабораторию для опытов, почти сразу стал пытаться сделать резину. Без которой довольно трудно было представить всякого рода непромокаемые вещи. Хотя бы даже накидку и обувь.
О том, как делать резину, парень знал не больше, чем любой начитанный обыватель XXI века. Дескать, берешь каучук, смешиваешь с серой и нагреваешь. В каких пропорциях? Как сильно и как долго? Не ясно. Для чего опыты и требовались.
Но каучук в те годы в России если и встречался, то в исключительно небольших количествах. Как диковинка. Поэтому изыскания на эту тему шли очень неспешно. Просто не хватало материалов, которые он постоянно выпрашивал. То у купцов, то у Ромодановского, то еще у кого.
Каучук приходил.
Он проводил опыты. В очередной раз получая какую-то хрень. И ждал нового кусочка…
А пока — старался носа на улицу не показывать, если была серьезная угроза простыть. В отличие от своего отца, он бы точно не бросился по шторму на лодке спасать солдат.
Не из-за трусости. Нет. Именно что личной храбрости ему хватало.
Просто Алексей понимал — в его силах изменить многое и дать России второй шанс. Если же он по дурости своей вот так глупо умрет, то и возможность эту впустую потратит. Что не рационально.
В эти дни, когда непогода вынуждала его сидеть дома, он занимался аналитикой. Привычной и
Алексей ведь, составляя письма Ромодановскому, не выкидывал свои заметки и наблюдения. Зачем? Нет. Он их собирал и анализировал.
Официально царевич это называл изучением города. И не скрывал. Показывая и маме, и тете, и Федор Юрьевичу, и иным. Даже карту потихоньку Москвы рисовал в хорошем масштабе. С точностью до дома.
Если быть совсем точным, то делал он не карту, а кроки. То есть, чертеж участка местности, выполненный глазомерное съемкой. Причем выполнял он их во вполне обычной военной манере, освоенной еще в юности. Единственное, он старался обозначить все дома, дороги, колодцы, овраги и так далее. То есть, в отличие от традиционных военных кроки не акцентировался лишь на самом важном. А просто вдумчиво прорисовывал Москву.
Он делал зарисовки во время выездов.
Потом их обобщал.
Сводил вместе на одно большое полотно плотной бумаги, подклеенной на ткань. Медленно расширяя и дополняя этот чертеж. В этом деле ему очень помогали графитовые карандаши и кусочки каучука. Благо, что карандаши из природных монолитных кусков графита уже были известны и мал-мало просачивались в Россию.
Ромодановского эта забава царевича вполне удовлетворяла. В конце концов получить подробный чертеж Москвы дело полезное. А тут еще с точностью до дома.
Для чего полезное?
А кто знает?
Просто казалось дельным.
А потому он ему в этой работе помогал как мог…
Это официально.
Не официально же Алексей занимался формированием так сказать социального паспорта города. Кто где живет? В каком количестве? Чем занимается? И многое иное. А также выводя для себя экономические и хозяйственные реалии. Цепочки и связи. И так далее. Отражая это в карточках…
В чем ему сильно помогала Арина.
Так получилось.
Поначалу он собирался этим заниматься в одиночку. Ведь то, что знают двое, знает и свинья. Однако мал еще. Трудновато. Да и вообще — вдвоем интереснее. Особенно когда рядом есть человек, способный мыслить иначе. Вот и вышло, что мало-помалу Арина из его кормилицы и доверенного лица для щекотливых поручений превратилась еще и в секретаря. Опасно. Слишком много стало на нее замыкаться. Но пока подобрать ей замену он не мог. Даже для того, чтобы распределить задачи.
— Как там Герасим? — спросил Алексей, задумавшись и отвлекшись от карты.
— Оклемался. — ответила Арина. — С братом повидался. Я переводила. Уже более-менее выходит.
— И как брат отреагировал?
— Сначала сомневался, а как увидел — расплакался. Старики их живы. Вот — весточку принесет.
— Славно. А жена как? Это ведь получается, что вышла замуж повторно при живом муже. Непорядок.
— Брат поехал домой это улаживать. Герасим ее видеть не хочет. Она ведь вышла за его… скажем так… за шляхтича, который с ним постоянно бодался, оспаривал все. Они и за жену в свое время дрались, чуть не поубивали друг друга. Только в тот раз преуспел Герасим. А теперь…