Бешеный медведь
Шрифт:
— Тем, что эти существа, — ОН вновь указал рукой на риталусов, — признали в ком-то из вас своего хозяина. Они были созданы так, что никто, кроме нас, не мог бы ими управлять.
— Ну не очень-то они и слушались, —
— Так и должно было быть, — согласно кивнул ОН, — они обладают большой свободой воли.
— И все же… — настойчиво повторила Лив.
ОН задумался.
— Не знаю… наверное, попытаюсь предотвратить войну Но, скажу честно, мне это вряд ли удастся. Эта неудача отбросила меня на такой уровень «статуса доверия», что ко мне вряд ли прислушается даже моя каста, а уж воины… Буду изучать вас и дальше, стараясь понять, что же в вас такого… — ОН сделал изящный жест рукой.
Касьян и Лив переглянулись, а затем оба уставились на Сандерса. Лицо у того уже покрылось синюшной желтизной, но он все же сумел проговорить:
— Пусть… идет.
ОН качнул головой в жесте, в котором все трое безошибочно опознали удивление, и, повернувшись к риталусам, несколько мгновений смотрел им в глаза, а затем повернулся и все так же грациозно двинулся прочь от них, напоследок бросив:
— Я прикажу своим кораблям
Касьян проводил его взглядом и, посмотрев на Сандерса, поспешно включил гарнитуру связи:
— Одинцов, связь с «Псковитянкой», быстро! А сам — шементом сюда. Сандерса надо срочно в реанимацию.
— Куда — сюда? — удивленно отозвался Сашка.
— Лив сейчас высунется из окна — зависнешь у проема.
— Понял, — отозвался Одинцов, и тут же в наушнике послышался голос Небогатова:
— Здесь «Псковитянка».
— Ну как вы там?
— Чехвостят нас в хвост и в гриву, — зло отозвался Небогатов, — долго мы не продержимся. У «Садко» уже выбили весь главный калибр, да и «Псковитянка» на последнем издыхании.
— Кирюх… они сейчас это… выйдут из боя, — объяснил Полубой, — так что вы оттянитесь поближе к нам и приготовьте реанимокамеру. Дику совсем худо.
— Принято, — тут же откликнулся Небогатов с явным облегчением в голосе, — а вы там как, управились?
— Здесь — да, — задумчиво ответил Касьян, — а вообще…
— Ничего, Касьян, — ободряюще произнес Кирилл, — бог не выдаст — свинья не съест. Мы же — русские.